Андрей Васильев - Акула пера в мире Файролла. Два огня

Я открыл рот, чтобы ему сказать, что имя мое слишком известно, чтобы я вот так запросто его называл, но не стал этого делать.

— А ты хиииитренький — погрозил мне пальцем мальчуган и обаятельно заулыбался — Не хочешь нарушать тишину? Догадался, да?

Я ни о чем таком еще не догадался, но что тут что‑то нечисто — само собой смекнул.

— Боги наказали жителей этого города — мальчишка обвел рукой дома, окружавшие площадь — Слишком много о себе возомнившие гномы навеки остались здесь, в своих домах. Они и сейчас там, смотрят на тебя, на меня. Но до тех пор, пока ты никак себя не обнаружишь, они не могут тебе навредить. Хотят, — а не могут. Ох, им это и обидно! Ведь тот из них, кто возьмет чужую жизнь, тот освободит себя от этой.

Вот как. А как мебя обнаружить можно? Слова, действие… Что‑то еще? Или — только слова, звук? Он же сказал — 'хииитренький'.

— Боги не были бы богами, если бы покарав дерзецов остановились только на этом — мальчишка звонко рассмеялся — Важно ведь не просто наказать, важно заставить свою жертву мучаться. Вот они и поставили проклятым ими гномам условие — кто сможет отнять жизнь у того, кто забрел в этот город, тот станет свободен. Теперь каждый из них ждет только одного — путника, пришедшего сюда и выдавшего себя, до того, как он умрет. А они, увы, умирают быстрее, чем издают хоть звук. Боги позаботились и об этом. Здесь все устроено так, что умирает не твое тело — но твоя душа. А без нее тело — что такое? Да ничего. Так что — сначала путаются мысли, потом приходит ужас, потом отказывает тело, а потом — фьють! Ты лежишь на камнях, ощущая, как тишина заполняет твою сущность. Ты же это все ощущаешь, не так ли?

Я ощущал. Ноги были словно налиты свинцом, веки стремились опуститься вниз и в ушах шумело так, как будто я к каждому из них приложил раковину.

Но если со мной такая ерунда происходит, почему этот мальчишка так бодр? Он — иррационален, а значит, он вовсе не мальчишка.

Стоп! Что мне тогда сказал малахольный пророк? 'Когда кто‑то сыплет словами, в то время, когда надо молчать, это ведет…'. Этот щенок заговаривает мне зубы, выжидая, что я умру.

Вопрос 'зачем?' пришел мне в голову уже тогда, когда я сделал первый шаг по направлению к колодцу.

Естественно, он относился не к тому, зачем я иду, а к мальчишке. Зачем ему моя смерть? Просто так? Вряд ли, что ему в очередном авантюристе, который забрел в город, чтобы поживиться сокровищами мертвых. А он явно хочет видеть, как я окочурюсь.

И самое главное — почему он тут, когда все в домах? Тем более, что он не гном? Может, потому что он и не человек вовсе?

— Силен, силен — мальчишка спрыгнул с края колодца, на котором сидел, но никуда не отошел, уперся в него руками — Был. Не дойдешь до меня все равно, ты уже слишком ослаб. Город выпил тебя, воин. Демиурги знали, что делали! Не дойдешь, не дойдешь!

Я молча ковылял к приплясывающему щенку, прикидывая, что буду делать, когда до него доберусь. Черт, я практически уверен в том, что он и есть вторая печать. Если бы это было не так, то он отбежал бы сторону, а так только кривляется и смотрит на то, как я приближаюсь. Он не может покинуть то место, где его оставили демиурги. Перевоплотиться может, а уйти с него — нет.

Вот только что мне делать? Был бы на его месте мужик — не было бы вопросов. Но вот так рубануть сталью по ребенку, даже зная, что он не ребенок? Брррр… Это даже для меня слишком. Я не рефлексирую…

Что бы тебе пусто было, Двали! Или грибы работают, или он и в самом деле стал гребаным пророком. Он же четко сказал мне — 'Не верь рефлексам, они упираются в прописные истины'. И еще, до этого, по выбору смерти. Он — знал. Прописные истины. Как же путаются мысли. Что такое прописные истины? Это то, что считается априори верным, синоним 'аксиомы'. Но аксиома — это утверждение, отрицание истинности которого, отрицает основы логического мышления. А прописная истина… Я что, уже начал бредить?

Между тем я все брел и брел к мальчишке, который начал нервничать, заметив, что расстояние между нами неуклонно сокращается.

— Воин, а тут есть короткий путь из города — беспокойно перебирая ногами сообщил он мне — Остальные про него не знают, а я знаю. Вон там, между домами если пройти и повернуть налево — будут маленькие ворота, а в них дверца открытая. Этот выход выводит прямиком к реке. Если идти вдоль ее русла, то можно будет дойти до Тигелука! Воин, ты можешь спастись, твоих сил на это хватит! Поспеши!

Хорошая информация, полезная. Может я так и поступлю после… После чего? Что он — печать я вовсе уже не сомневался, по его лицу пробегали сполохи тех же цветов, что были у той, первой печати, когда я ее рубил мечом в беседке. Но при этом я не знаю — смогу я убить мальчишку — доростка, пусть это даже игра, пусть он просто набор пикселей.