Андрей Васильев - Акула пера в мире Файролла. Два огня

Надо заметить, что как только в моей голове сформировался этот план, мне стало значительно веселее. Вообще человеку всегда надо точно знать, что делать, это его не то, чтобы мобилизует, но придает определенную уверенность в будущем, пусть даже и самом ближайшем. Когда человек не уверен в том, что он совершает какие‑то действия правильно и в нужной последовательности, он себя чувствует крайне дискомфортно и зачастую это все переносит на окружающих. Ворчит, брюжжит, отпускает циничные шутки — короче, всячески маскирует свою неуверенность. И наоборот — есть у человека четкий план, а еще лучше инструкция с картинками — и все. Он весел, бодр и дружелюбен, он с симпатией относится ко всему человечеству. А почему? А потому что ему ясно, как жить дальше. Ну, а коли еще и ответственность за своершаемое лежит на ком‑то другом — так это вообще праздник какой‑то выходит!

Вот и я как‑то даже прибавил шаг — а чего, у меня теперь есть запасной вариант, мне уже не так суетно и маетно жить. Нет, по — прежнему вертел головой и старался наступать на камни мостовой как можно тише — но скорость увеличилась.

Узкая улочка скоро кончилась, и я зашагал по достаточно широкой мостовой. Надо полагать, что я все‑таки иду верно, к центру города. Вон, и дома изменились по бокам — вместо одноэтажных и неказистых построек я видел двух, а то и трехэтажные домищи. Ну да, с черными провалами окон, затянутыми паутиной, с сгнившими дверьми — но более чем добротные, серьезной гномской постройки.

Может, слухи все это и не так страшен черт, как его малюют? Ничего же не происходит — город пуст, никто на меня не бросается, никто меня убивать не собирается. Только вот начала эта тишина сильно на уши давить, очень мне дискомфортно от этого. Если сейчас где‑то что‑то зашуршит, то я, наверное, от неожиданности до крыши вон того дома подпрыгну, не иначе.

Город, кстати, оказался не таким уж и маленьким. Много улиц, переулков разных. И — да, явно торговля тут была будь здоров какая — вон, вывеска на вывеске. Кузнецы, оружейники, ювелиры. Елки — палки, тут, наверное, неплохо поживиться можно, если по домам полазить. Только этим я уж точно заниматься не буду, ну его нафиг. Но вот потом продать информацию об этом месте с доставкой покупателя сюда — можно будет. За хорошую денежку. А почему нет?

Но где же тут печать‑то? Елки — палки, это же иголка в стоге сена, по идее. Не скажу, что подобная идея мне не приходила в голову, но сейчас я это понимаю лучше, чем тогда.

Что ж такая голова‑то у меня тяжелая, мысли в ней как булыжники ворочаются. И ведь в сон не тянет, и это не система мне сигнал о переутомлении подает, это что‑то другое. Может, из меня тени покойных начали силу тянуть? Да нет, шкала жизни на максимуме, и маны тоже. Но ощущение такое, что на мне на плечи скалу взвалили.

Я остановился посреди мостовой и огляделся вокруг — дома, дома, дома. Не по кругу ли я, часом, ходить началл? Да вроде нет.

И вот тут я чуть не подпрыгнул до крыши двухэтажного дома рядом. Где‑то неподалеку что‑то звонко цокнуло о камни. Да, звук в абсолютной тишине — это, конечно, сильно.

Цок! Еще раз. Цок! Цок!

Надо идти смотреть, кто это там резвится. Не исключено, что это подсказка, не совсем же садюги эту локацию писали. Хотя — о чем я? Эти могут.

Но — не бежать, а все так же, не торопясь, идти перекатываясь пятки на носок. Спешка — вешь опасная. Лучше я опоздаю, чем вовсе не дойду.

Впрочем, быстро я бы и не смог, даже захоти этого. Тяжесть мыслей дополнилась вялостью тела. Все показатели в норме, а я двигаюсь так, как будто засыпаю на ходу.

Цоканье раздавалось с площади, которая некогда, скорее всего была тут главной торговой, что и неудивительно.

Огромная, круглая, замощенная огромными гранитными плитами, с остатками каких‑то павильонов — она впечатляла.

В самом ее центре был колодец — его ни с чем не спутаешь. Надо думать — общественный.

А на краю этого колодца сидел парнишка лет десяти и бросал камушки на гранитную мостовую с удовольствием смотря на веерки искр, которые те из нее выбивали.

— Не показалось — он посмотрел на меня и подмигнул левым глазом — И в самом деле кто‑то пожаловал в город. Слушай, а ты сильный, раз досюда дошел. Мало кто до центральной площади добирается.

Я молча кивнул, борясь с желанием присесть на стоящую рядом со мной бочку.

— Те, кто заходит в Ашш — Рахуз делятся на две категории — продолжал свои речи мальчишка, отправив в полет еще один камушек — Первые — это те, кто поумнее. Они заходят в него, понимают, что тут явно что‑то не так, и немедленно его покидают, отчего и остаются живы. Вторые — глупцы. Они отправляются бродить по его улицам и остаются тут навсегда. Ты — из вторых и ты, по факту уже мертв. Но мне тебя не жалко. Более того — я рад, что ты заглянул, хоть есть теперь с кем поговорить. Плохо только, что недолгой беседа будет. Тебя как зовут?