Вера Окишева - Когда в сердце пылает любовь

Обратного пути не было и для него. Собственнические чувства уже взяли над ним верх. Любовь опаляла его сердце. Он должен был выпустить на волю эту птицу, запертую в клетке. Лучше умереть от любви, чем сожалеть о несбывшемся. Хэни крепко обняла его, жарко шепча ему в грудь:

— Конечно с вами, хоть куда, хоть на край мира.

Она была в этот миг такая счастливая и прекрасная, что владыка не попытался её остановить. Силы его были на исходе. Он хотел сделать её своей и так, чтобы весь мир об этом узнал! Но он должен был считаться с чувствами и желаниями самой девушки. А она хотела спасти брата. Тантрион повторял это раз за разом, усмиряя свою алчную сущность, которая, как дикий зверь, кружащий вокруг жертвы, нашёптывал пометить её, попробовать, бросить вызов другим.

— Хэни, — ласково выдохнул Тантрион, — ты сама не понимаешь, что от меня просишь.

— Всё я понимаю.

Пробурчало рыжее недоразумение, которому предстояло многое узнать, прежде чем Тантрион позволит себе вкусить этот сладкий плод.

— Поспешим, любимая, — не мог больше искушать себя владыка объятиями с ней.

Хэни разочарованно вздохнула и взглянула на него так укоризненно, что Тантрион со стоном впился в её губы, чтобы успокоить себя. Он целовал её так, как мечтал, смакуя вкус её губ, смешивая их дыхания. Он увлёкся этим нектаром, которым мог наслаждаться часами, а может и днями. Он зарывался пальцами в рыжие волосы, зная, что коса не расплетётся, удерживаемая магически. Он чувствовал отклик Хэни и пьянел от своей власти над ней. Лёгкость поселилась в его сердце, томление — в груди, желание — в крови. Но вдруг что‑то изменилось. Владыка услышал стон любимой, которая затрепетала в его руках. Он продолжал целовать её, когда почувствовал выброс энергии, которую поглощал с каждым ударом сердца. Он замер, в изумлении отмечая, что магический резерв наполнился практически полностью. Он чувствовал себя посвежевшим и даже помолодевшим.

Всматриваясь в потрясённое лицо любимой, боялся увидеть перегоревшего, опалившего крылья мотылька. Но Хэни словно светилась своей силой изнутри. Она магически стала сильнее. Её уровень поднялся на несколько порядков. Тантрион знал, что эмоциональный всплеск мог подтолкнуть к магическому выбросу. Что и произошло с малышкой Ясил. Владыка ждал, когда любимая придёт в чувство, прижимая её к себе, заглядывая в серые глаза, в которых видел своё отражение. Он лёгкими поцелуями покрывал влажные щёки любимой, покрасневшие, горячие. Кровь фэйари в ней становилась сильнее эльфийской. Скоро на неё начнётся охота, если хоть кто‑нибудь узнает, что она легко может восполнить любой магический резерв и стать источником силы. Хэни зажмурилась, открыла глаза, начиная воспринимать реальность.

— Что это было? — тихо спросила.

Тантрион улыбнулся, игриво поцеловал любимую в нос, стараясь от неё скрыть тяжёлые думы.

— Сила фэйари пробуждается в тебе, любимая. Скоро ты станешь полноценной наследницей.

Он поддерживал Хэни, когда они шли в темницы, рассказывал об Ахранитэле, о том, как он коварен и как ловко может играть словами, искажая суть приказов. Он пояснял девушке, отвечая на всё её вопросы, понимая, что больше нет смысла что‑то скрывать от неё. Фэйари не таили в своих сердцах злобы и чёрных умыслов. Но и благородные дела порой ведут на тёмную сторону. Это Тантрион знал по себе и пытался уберечь от этого Хэни. После поцелуя в любимой поселилось странное упорство, словно она решила доказать не столько себе, сколько владыке, что стала достаточно взрослой.

Войдя в камеру к Ахра, она сходу начала отдавать приказы, а Тантрион расплывался в улыбке, наблюдая за недоумением на лице Древнего. Он хотел смутить её, соблазнить своими телесами, да только выставил себя на посмешище. От слов Хэни Тантрион ещё больше развеселился. Ведь он помнил, как она впечатлилась видом его обнажённого тела, как алели красные щёки на юношеском лице, как кровь носом пошла. Незабываемые мгновения, нежно лелеемые владыкой. Хэни бесподобна даже в мужском обличии. Тантрион до сих пор помнил, что готов был поцеловать её тогда, прикоснуться к мужским губам. Передёрнув плечами, Тантрион поспешил покинуть тёмные коридоры темниц. Искусительница шла, покачивая бёдрами, привлекая к себе внимание не только его, но и охраны, а также тёмного.

— Я думал, что она невинная дева, — проворчал Ахра за спиной у Тантриона. — Хотя она уже совершеннолетняя, наверное, ты с ней уже и того, — насмешливо добавил он, но не закончил мысль, издеваясь над кристально чистым именем светлого короля, которого ни в чём порочном обвинить было нельзя. Раньше было нельзя.