Сабаа Тахир - Уголек в пепле

— Это Маркус, — сказала она. — Я за ним.

— Подожди, глупая! Там может быть ловушка!

Дверь распахнулась и захлопнулась за ней. И тут же до меня донесся звон клинков, а затем хруст кости под ударом кулака.

Я вылетел из казармы и увидел, как Элен атакует Маркуса, а тот прижимает ладонь к кровоточащему носу. В ее прищуренных глазах полыхала ярость. Впервые я видел Элен такой, какой, должно быть, видели ее остальные — смертоносной, безжалостной. Маской.

Мне хотелось помочь, но я держался в стороне, вглядываясь в окружающую нас темноту. Если Маркус был здесь, то и Зак находился где-то неподалеку.

— Полностью оправилась, Аквилла? — Маркус сделал ложный выпад левой. Элен парировала, и он усмехнулся. — У нас с тобой есть незаконченное дельце. — Его взгляд медленно скользил по ее телу. — Ты знаешь, что мне всегда было интересно? Как это будет — поиметь тебя? Так же, как и драться с тобой? Все эти худые мышцы, неудовлетворенная энергия…

Элен нанесла ему удар с разворота, так что он завалился на спину, а изо рта хлынула кровь. Она наступила на меч Маркуса и приставила кончик клинка к его горлу.

— Ты грязный сукин сын, — выплюнула она. — То, что тебе повезло ранить меня в лесу, еще не значит, что я не смогу выпотрошить тебя с закрытыми глазами.

Но Маркус пошло улыбнулся ей, не обращая внимание на острие меча, упершееся ему в шею.

— Ты моя, Аквилла. Ты принадлежишь мне, и мы оба это знаем. Пророки сказали мне. Не майся дурью, иди ко мне.

Кровь отлила от лица Элен, в глазах вспыхнула черная, отчаянная ярость — такую чувствуешь, когда руки твои связаны, а у шеи — нож.

Вот только нож-то сейчас был в руках у Элен. Что ж с ней не так, небеса?

— Никогда, — ее голос не вязался с той силой, с какой она сжимала меч в кулаке. Будто поняв это, она ослабила хватку, и рука ее дрогнула. — Никогда, Маркус.

Я уловил движение в тени казарм и ринулся туда. На полпути увидел русые волосы Зака, затем блеск стрелы, рассекающей воздух.

— Пригнись, Эл!

Она присела, и стрела пролетела над плечом, не задев ее. Внезапно я понял, что Зак никогда не причинит Элен вреда. Даже одноглазый криворукий первокурсник не промахнулся бы в такую легкую мишень.

Однако Элен на миг отвлеклась, а этого и нужно было Маркусу. Я ожидал, что он нападет на Эл, но тот откатился в сторону и растворился в ночи, все еще смеясь. Зак последовал за ним.

— Что, черт возьми, это было? — взревел я. — Ты могла бы вспороть ему брюхо, но остановилась! И что за чушь он нес?

— Сейчас не время, — сказала Элен сухо. — Нам надо уйти с открытого пространства. Пророки пытаются убить нас.

— Скажи мне то, чего я не знаю…

— Нет, это второе Испытание, Элиас, и они пытаются нас убить. Каин сказал мне об этом после того, как исцелил. Испытание продлится до рассвета. Нам следует быть умнее, чтобы не нарваться на убийц, кем бы или чем бы они ни были.

— Нам нужно в укрытие, — предложил я. — Здесь любой может сразить нас стрелой. В катакомбах темно, ничего не видать, а в казармах слишком тесно.

— Туда, — Элен указала на восточную башню, которая смотрела на дюны. — Ее занимают легионеры, на входы можно выставить стражу, да и сражаться в ней удобнее.

Мы направились к дозорной башне, стараясь держаться в тени, ближе к стенам. В этот час на улице нам не встретилось ни единого курсанта или центуриона. Над Блэклифом повисла тишина, отчего мой голос казался необычайно громким. Я перешел на шепот.

— Я рад, что ты поправилась.

— Беспокоился, да?

— Конечно, беспокоился! Я думал, ты погибла. Если бы с тобой что-нибудь случилось…

Об этом даже думать было невыносимо. Я посмотрел на Элен в упор, но она лишь на секунду ответила взглядом и отвела глаза в сторону.

— Да, должно быть, ты беспокоился. Я слышала, что ты принес меня к башне всю в крови.

— Так оно и было. Приятного в том мало. От тебя воняло, например.

— Я в долгу перед тобой, Витуриус. — Ее взгляд смягчился, и та часть меня, что выкована из стали и вышколена Блэклифом, покачала головой. Ей не стоило разыгрывать сейчас передо мной девчонку. — Каин рассказал, что ты сделал для меня с той самой секунды, как напал Маркус. И я хочу, чтобы ты знал…

— Ты бы сделала то же самое, — сердито прервал я, отметив с удовлетворением, что в ее глазах тут же появился лед, а тело словно окаменело.

Лучше лед, чем тепло. Лучше сила, чем слабость.

Невысказанные слова повисли между нами: что я чувствую, когда смотрю на ее обнаженную кожу; когда замечаю ее неловкость, когда она слышит, что я переживаю за нее. После стольких лет дружбы я не знал, как это истолковать. Однако понимал, что сейчас совсем не время об этом думать, если уж мы хотим выдержать Второе Испытание.