Анна Клименко - Последний Магистр

– Как ты?

Лисица не ответила. Жизнь стремительно уходила из ее тела, и тех капель, что еще удерживали сознание на самом пороге вечности, было слишком мало для того, чтобы говорить. Ильверс с трудом отвел ее судорожно сжатые пальцы от раны, еще раз взглянул в теплые карие глаза, вдохнул запах роз, густо замешанный на кровавой горечи… Но все это было… как-то тускло, обыденно. Как если бы чувства могли быть закупорены в бутылке из дымчатого стекла.

– Я могу тебе помочь, – пробормотал он, – но зачем мне это? Ты всего лишь человек, и мы едва знакомы… Он запнулся, потому что ехидный голосок, который зовется совестью, в глубине души пропищал: «Но это ведь из-за тебя она умирает! Это тебе так хотелось идти к Черному городу… А пострадал ни в чем не повинный человек. И, коль скоро ты после своей гибели превратился невесть во что, оставайся, по крайней мере, справедливым к самому себе и к другим». Дэйлор положил руку на рану и закрыл глаза. Силы было предостаточно, и, хоть и не очень охотно, она подчинилась, сращивая ткани и заставляя сердце биться. Ильверс не остановился на достигнутом, медленно текли мгновения, и так же неторопливо, капля за каплей, он влипал в тело Лисицы энергию, дающую жизнь. Сперва ожил взгляд Тиннат – непонимающий, удивленный. Ее губы задрожали, казалось, она хочет что-то сказать. Ильверс невольно наклонился к ее лицу, пытаясь разобрать невнятный полушепот-полувздох, но в этот миг словно небесный купол обрушился ему на голову, все померкло.

– Просыпайся, мой малыш. Ну же, не притворяйся – я знаю, что ты не спишь.

Жесткие пальцы матери коснулись свежего шрама на плече и замерли задумчиво, словно дэйлор – в который раз – пыталась понять своего сына.

Это прикосновение раздражало. Ильверс дернул плечом, и теплые пальцы исчезли, а вместе с ними – и убогий покой хижины.

Они снова шли по дороге над Эйкарнасом, и снова впереди громко топал Кэйвур. Мать плакала от счастья, торопливо размазывая по щекам слезы, и бормотала о том, как прекрасно теперь заживет ее сын, единственный наследник Дома д'Аштам. И все это уже было; оставалось совсем немного времени до того, как…

– Тише, тише… Не кричи так, услышат тебя.

Ощущение жестких, но теплых пальцев на плече вернулось, и вместе с ним пришел холод, от которого зубы начали выстукивать барабанную дробь. И еще этот голос… Ильверс подумал, что знает его кажется, голос принадлежал…

Тиннат. Лисице Тиннат.

Дэйлор с трудом разлепил веки. Вокруг было темно и сыро; где-то капала вода. Потом из мрака выплыло бледным пятном лицо Тиннат; на скуле багровел свежий кровоподтек.

– Ты говорил страшные вещи, пока валялся без памяти, – сказала она. – Пить хочешь? Думаю, жар скоро спадет. Сделав над собой усилие, Ильверс приподнял голову, огляделся.

– Где мы? – Слова давались тяжело, будто язык отказывался ворочаться. Лисица вздохнула.

– Мы у Красавчика. Он ждет, когда ты наконец очнешься, чтобы обсудить с тобой кое-что. Все-таки неплохо быть магом; если бы не это, то ты бы уже давно отошел к своим богам… – Ее лицо вдруг осветила улыбка. Наклонившись к Ильверсу так, что слипшиеся пряди волос коснулись его щеки. Лисица прошептала: – Я знаю, что ты сделал для меня. С этих пор моя жизнь и мое оружие – твои… Но ты все-таки допустил одну-единственную ошибку: не догадался обернуться и посмотреть, а не подкрадывается ли кто сзади? Ильверс ничего не ответил. Затем, облизнув губы, напомнил про воду. Этого добра было предостаточно; Тиннат благоразумно собирала ее в большую жестяную кружку. Он отхлебнул глоток и почувствовал себя чуть лучше. Затем, оглядев Тиннат, заключил, что как раз таки она выглядит наиплачевным образом: одежда порвана, на белой коже чернеют синяки, а кое-где и свежие ссадины. Лисица поймала его взгляд и кисло улыбнулась.

– Я и говорю, что хорошо быть магом. Уж тебя-то они и пальцем не тронули, только обыскали, чтобы никаких ингредиентов заклятий не осталось. Да у тебя их и не было!

– Сколько… времени прошло? – осторожно поинтересовался Ильверс.

– Два дня. Томми небось с ног сбился, весь Алларен переворошил. Да вот только откуда ему знать, что мы здесь – и живы? Тиннат шмыгнула носом и, смутившись отчего-то, стянула у горла разодранный воротник. А Ильверс смотрел, смотрел на нее… И думал о том, что, будь он прежним, наверняка бы обнял, прижал к груди и успокоил эту измученную женщину. Ему-то и сейчас было ее жалко, но жалость получалась какая-то бесцветная, тусклая, словно разбавленная водой краска. И такое неполноценное ощущение раздражало. Дэйлор сел на полу, пощупал затылок: под волосами напухла шишка весьма внушительных размеров.