Анна Клименко - Последний Магистр

Тома все чаще заговаривала о том, чтобы продать здешнее хозяйство и уехать на юг, в Алларен, к родной сестре, которая когда-то сбежала из отчего дома с проезжавшим купцом, да так и осталась жить в городе. Ильверса не особенно радовала перспектива длительного путешествия, но он счел своим долгом заверить Тому в том, что сопроводит их до самых дверей сестрицы Тамы, а потом отправиться куда глаза глядят. В общем-то Тома была права: мужа ее убил дэйлор (что не было редкостью для жителей пограничных земель), а Золюшке только-только минуло девять годков – какой из него работник?

– Мы поживем немного в Алларене, Тама мне не откажет, – говаривала женщина, – может быть, Золюшку смогу пристроить куда-нибудь ко двору… В городе-то легче жить…

И Тома начала договариваться о продаже своего хозяйства, но ей не было суждено ни продать его, ни увидеть белые башни Алларена.

Дом, где Ильверс прожил все лето и начало осени, стоял у самого берега Эйкарнаса. Чтобы попасть в деревню, нужно было пройти сотню шагов по узкой стежке, что огибала выгнувший травянистую спину холм, миновать три искореженные временем и стихией сосны, из последних сил уцепившиеся корнями за землю, и только тогда взгляду открывался высокий, потемневший от времени частокол.

Деревенские побаивались отрядов дэйлор, что нет-нет да появлялись в людских землях, мстя за несостоявшуюся, но уже проигранную битву. По ночам несли дозор, жгли костры – чтобы заодно отвадить от деревни и народ Зла. Иногда подобная бдительность спасала, иногда – нет. Но, невзирая ни на что, деревня возрождалась после очередного потрясения и люди снова боролись за жизнь и радовались ей.

Беда пришла одной из осенних туманных ночей, что поутру оседают на траве мелкие серебристые капли и уходят прочь от солнца в мокрую черную землю.

Ильверс проснулся оттого, что услышал чей-то короткий вскрик. В первое мгновение он подумал, что это плод его воображения, порождение захлестнувших друг друга сна и яви. Но нет. Далекий, тревожащий душу крик повторился, ему вторил другой, третий… Приподнялась на своей постели Тома, прислушалась – а затем босая, в одной рубахе, кинулась к сладко посапывающему Золюшке.

– Просыпайся, просыпайся! Оба просыпайтесь!!! Ильверс сел на кровати, непонимающе уставился на Тому – что могло так напугать эту всегда спокойную и улыбчивую женщину? Теперь же на ней лица не было, и в лунном свете она куда как больше походила на бледного призрака, чем на живого человека.

– Ильв, скорее… Уходим!

Последнее слово она уже выкрикнула. Золюшка, на удивление быстро стряхнувший остатки сна, принялся натягивать штанишки, но мать схватила его за руку и дернула к двери.

– Не до того! Уходим, быстрее! Набег дэйлор, не иначе… что там в деревне творится, милостивые небеса…

И бросила сердитый взгляд на Ильверса, будто он был виноват в происходящем. Через считанные удары сердца они выскочили из дома и, белея рубашками в пронизанной лунным светом темноте, побежали к пролеску, вниз по течению Эйкарнаса. Дэйлор обернулся и увидел, что небо за холмом отражает сполохи пламени.

– Бежим, бежим, – задыхаясь, повторяла Тома. – Золюшка, к лесу давай!

За спиной раздались крики; дэйлор без труда разобрал родное наречие. Их все-таки заметили! Зло свистнула стрела, другая. Третья царапнула Ильверсу плечо. И он понял, что им уже не уйти. Теперь… Оставалось повернуться к преследователям и крикнуть – громко, во всю силу легких, о том, что он – дэйлор… Но вместо этого Ильверс припустил еще сильнее, прочь от своих соплеменников, вместе с врагами его народа. Вдруг Золюшка, бегущий впереди, споткнулся и упал; Тома зарычала, как раненая медведица, бросилась к сыну. Рывком дернула его вверх и торопливо ощупала.

– Мама-ааа! Нога… – только и пискнул маленький человечек.

Ильверс метнулся к ним, подхватил Золюшку на руки, схватил задыхающуюся Тому за локоть и потянул ее за собой, к темнеющему ельнику. Но они потеряли мгновение – и те, кто шел следом, воспользовались заминкой. Свист стрелы, вспарывающей сырую ночь, – и женщина, словно с разбегу натолкнувшись на невидимую преграду, медленно начала оседать на траву. Золюшка на руках взвыл, задергался, пытаясь вырваться; Ильверс успел сделать еще несколько шагов, прежде чем ему это удалось. Вопя во все горло, мальчишка кулем свалился на траву и, вместо того чтобы бежать к деревьям, на четвереньках пополз в обратном направлении к Томе.

– Идиот, – в сердцах выдохнул дэйлор, – какой дурак…