Вера Малахова - Жизнь обреченных на смерть

Мина с сомнение взглянула на лицедействующую подругу, тяжело вздохнула и, растягивая слова, начала:

- Никому кроме тебя никогда бы не призналась..... В общем, это вряд ли можно назвать нормальной реакцией.... Мне не было страшно, или совестливо, или что там еще должны испытывать нормальные люди.... Меня колотило от ярости, что они покусились на мое самое дорогое - на Яго. И то, что они подвергли его смертельной опасности.... Я была готова рвать их плоть голыми руками, выгрызть зубами им сердца. Они должны были расплатиться за покушение на Яго, и я исполнила приговор. И испытала я при этом торжество, удовлетворение. Самым большим потрясением той истории было именно это. Я испугалась не потому что просто перерезала глотки спящих людей, зажимая им рот, чтобы они не успели пискнуть и разбудить рядом лежащего, а потому что не испытывала при этом никаких угрызений совести.

Джинни облегченно вздохнула, взяла подругу за руку.

- Спасибо, что рассказала. Теперь мне спокойнее. А то у меня возникла мысль, что я какая-то не правильная. Знаешь, я почти упивалась этим чувством растерянности на его лице, когда он понял, что больше не может сжимать руками мою шею, что он больше вообще ничего не сможет. И сделала с ним это я - дрянь, которую он обещал отправить к Фаране.

- Да ну? - потрясенно протянула Мина. - И где ты была, пока я два месяца пыталась смириться с тем, что я чудовище?

- Пыталась вернуть тебя к жизни.

- Да, ты и в этом оказалась хороша! - с теплотой улыбнулась Мина.

- Я всегда тебе говорила, что мы самые замечательные. - Заметив, что по лицу Джельсамины проскользнула тень прошлого, Джинни постаралась не дать подруге погрузиться в тоску печаль

- Эй, подруга, не грусти, выше нос!

- Джинни, расскажи мне про Фоли-Куидат. Какой он? Как ты стала лекарем? Ты всегда старалась избегать этих бесед, но теперь нам боятся некого.

Джинни задумчиво посмотрела на подругу, подумала о том, что, знает, чем вызван этот интерес Мины к Фоли, и погрузилась в рассказ о родине погибшего Касиано Борджиа.

Реналь встревоженно вглядывался в лицо сына. Сейчас, когда он узнал о нависшей над ним угрозе, болезненный вид сына буквально бросался в глаза.

- Дэймон, что происходит?

- Ты о чем? - Даже заданный молодым человеком вопрос, прозвучал абсолютно безразлично. Корин Шагрин напрягся, чтобы осторожно прощупать эмоциональный фон сына. К своему ужасу он обнаружил только глухую пустоту.

- Думаешь, я не вижу, что ты на последнем издыхании? Когда ты последний раз спал?

- Не помню, - недовольное бурканье сына заставило Рене нахмурить брови.

- Судя по всему, ты продолжаешь сохнуть по Джельсамине Валенте?

- Неужели для тебя хоть что-то может быть неожиданностью?

- Откуда столько раздражения? Неужели все так плохо?

- Не понимаю о чем ты.

Глядя на развернувшуюся картину Реналь не мог поверить, что перед ним действительно его бунтарь-раздолбай сын.

- Да! Я даже не мог предположить, что мой самоуверенный красавчик сын может превратиться в такого унылого субъекта. Неужели у этой девушки нет глаз? От твоей красоты должно захватывать дух у любого мало-мальски зрячего человека!

- Да уж, ты позаботился о том, чтобы я был совершенством во всех отношениях. Как же! Я ведь вершина твоих многолетних трудов и изысканий! Только, похоже, ты не учел, что совершенство, как правило, мало кому интересно. Нет во мне чего-то порочного, чтобы привлечь внимание женщины.

Зазвучавшая в голосе отпрыска нотка дерзости и отчаянья, позволила отцу понять, откуда дует ветер.

- Так вот оно в чем дело! И когда ты собирался мне сообщить о том, что Мину пытался похитить Джейсон?

- Я вообще не собирался обсуждать с тобой этот вопрос. То, что тебе доложат о произошедшем, не подвергалось никакому сомнению, а что тут еще можно обсуждать?

- Похоже, Джейсону удалось привлечь внимание Джельсамины, - понимающе усмехнулся Реналь.

- Можно подумать, могло быть по-другому!

- Нет, конечно. Только смею тебя уверить, при пристальном рассмотрении Джейсон внушает скорее ужас, чем восхищение. Дай Мине время, и она с легкостью разберется в его порочной натуре.

- Это не вина Джейсона, что он такой!

Когда речь заходила о Джейсоне, сын вспыхивал, как сухая солома от брошенной спички. Реналь никогда не мог этого понять. Корин Шагрин с недоумением развел руками и сказал,

- Ну вот, ты его уже защищаешь!

- Ты прекрасно знаешь, что, ни смотря, ни на что, Джейсон дорог мне.

- Никогда не мог этого понять. Впрочем, это неважно. Я вынужден тебя огорчить, мне нужно, чтобы ты отправился в Шагрин-Вилле. Я не могу сейчас уехать из Куори-Сити. Слишком много поставлено на карту. А там сложилась достаточно критическая ситуация, мне нужен дома человек, которому я могу доверять. - Рене с тревогой ждал реакцию сына на свои слова. К его безграничному удивлению Дэймон снова с абсолютным спокойствием принял приказ отца.