Роберт Хейс - Ересь внутри

Ловким движением она запустила руку ему в штаны и нарочито неспешно принялась ласкать член. Бетрим вздрогнул и обхватил ее за талию. Он уже был готов нагнуть ее над столом и овладеть ею прямо здесь, посреди общего зала.

— Вижу, ты можешь заплатить вдвойне, — прошептала она ему на ухо, и Торн вдруг понял, что одной рукой она держит его член, а другой — его кошель. — Я пока что подержу оба. Не волнуйся, я заберу себе лишь то, что заслужу.

— Уж лучше бы тебе постараться! — рыкнул Бетрим, когда она повела его к лестнице.

Роза взглянула на него, и озорная усмешка заиграла на ее лице — совсем не такая, как у ее братца.

— О, я постараюсь…

Танкуил пытался представить себе ситуацию более неловкую и напряженную, чем та, в которой он оказался. Безуспешно. Сидеть между двумя женщинами, каждая из которых ненавидит другую, в чем-то было даже хуже, чем держать ответ перед Советом Инквизиции; хуже, чем оказаться обвиненным в преступлении, которого не совершал; хуже, чем стоять и смотреть, как арбитр вершит правосудие над собственными родителями.

В свою очередь, Джеззет шоу из этого не делала. Она просто смотрела в кружку, но Танкуил буквально ощущал ее гнев, словную темную ауру, окружившую девушку и пресекавшую на корню любые попытки завязать разговор. Генри держалась более открыто — она метала в Джеззет полные яда взгляды и кривила лицо даже презрительнее, чем прежде.

Общую печальную картину прекрасно дополняли шум, гам и пьяные запевы, не утихавшие в таверне. Их стол являл собой островок унылого безмолвия посреди бурлящего моря веселья, и это действовало Танкуилу на нервы.

Гигант вздохнул, и Генри тут же устремила на него взгляд, которым можно было бы заморозить океан.

— Вот не надо этого, Генри. Я устал, — пробубнил Мослак. — Все остальные веселятся, а я здесь, застрял с тремя людьми, у которых на лицах написано желание поубивать друг друга.

— Я не хочу убивать никого из вас, — сказал Танкуил.

— Даже Шипа?

— Особенно Шипа. Пытаться убить его — опасная затея. На нем и так шесть мертвых арбитров.

Генри плюнула на устеленный соломой пол. Попала она точно на ногу какому-то мужчине, но тому хватило всего одного взгляда на их стол, чтобы позабыть обо всех своих претензиях.

— Он нам этим тоже хвастался, — злобно проворчала Генри.

— Ты действительно сжигал людей? — спросил Мослак.

Не самая приятная тема для разговора, но к этому моменту Даркхарт уже был готов говорить вообще о чем угодно.

— За мной числятся… несколько сожжений.

— Почему? Я имею в виду, почему именно сожжения? Сталь со своей работой уже не справляется? А обезглавливания? А яды? А утопление? А…

Танкуил решил прервать верзилу прежде, чем у того закончатся способы убийства.

— Огонь обладает очищающей силой. Но если это возможно, я стараюсь не сжигать людей. Есть более гуманные способы лишения еретиков жизни.

— Хах. — Гигант лениво теребил ожерелье из костей, которое он носил на шее.

— Довольно жуткие трофеи, — заметил Танкуил; он давно для себя отметил, что лучший способ избавиться от назойливых вопросов — заставить людей говорить о себе.

Мослак улыбнулся и продемонстрировал все ожерелья, которых оказалось три, — довольно грубые вещицы, сделанные из ниток, продетых сквозь кости. Два были завершенными, на третьем же костей было лишь на половину длины.

— Я забираю по одной у каждого убитого мной, будь то мужчина или женщина.

— Зачем? — спросила Джеззет.

— Как напоминание. Я пересчитываю их каждую ночь, чтобы всегда помнить, сколько жизней я отнял. В нашей игре легко забыть, что каждый убитый нами — человек, как мы сами. У каждого есть кости и кожа, как и у нас. У каждого есть семья и друзья, как и у нас. Кто-то, например, Шип или Генри, стараются забыть об этом, но не я.

— И сколько их у тебя?

— Пока сорок девять.

Генри фыркнула, Джеззет кивнула, а Танкуил попробовал вспомнить, скольких убил он сам. Точно больше пятидесяти.

— Не очень-то и много, — сказала Джеззет.

— Я не всегда был наемником. Раньше я был фермером, или, по крайней мере, работал на ферме. У владельца не было денег, чтобы купить вола, и поэтому он использовал меня и еще одного парня из ближайшей деревни, Джехри. Мы днями напролет таскали плуг, и это, скажу я вам, адски тяжелая работа. По большей части хозяин растил зерновые, но за домом у него был небольшой фруктовый сад. Мы с Джехри тайком пробирались туда и иногда воровали что-нибудь. Вот это, — Мослак показал на одну из костей, — от Джехри.