Андрей Валентинов - Рубеж

Да только все без толку.

Вот уж и последний пролет остался, вот уж холл замковый внизу; глядь — а в открытые двери народ ломом ломится! Босые мугыри в холщовых свитках да портках, простоволосые бабы с детьми и без, горожане цветных каптанах, латники беглые, да еще всякой нелюди россыпью: карлы мал-мала меньше, ежи ржавые, паучара здоровенный, брюхо чуть не узлом завязано… «Эк скрутило беднягу!» — успел подумать сотник. И еще он подумал, что теперь остается только бежать сломя голову обратно, карабкаться вверх по винтовым лестницам — даст Бог, повезет захлопнуть ерь донжона перед носом у преследователей.

Бежать, значит, и надеяться, что остальные уже там, наверху.

А больше он ничего подумать не успел, потому как в следующий миг : заметили.

— Спасите! Смилуйтесь! — толпа рванулась к лестнице.

Все трое, как по команде, потянули из ножен шабли, отступая назад и сдвигаясь друг к другу, — но рубить не пришлось.

Вместо того чтобы наброситься на колдунов за-Рубежных, наславших огненную смерть и радужную погибель, люди-нелюди начали валиться на пол: кто на колени, а кто и вообще ниц падал.

Сотник с есаулом невольно перекрестились: «Совсем людишки умом от страха тронулись!» — а Юдка забормотал по-своему, всю бороду заплевал зряча.

— Спасите!

— Великие маги, добрые Глиняные Шакалы! Простите нас!

— Отведите погибель!

Совсем растерялся сотник Логин:

— Да кто ж вам погибели-то желает! Мы сами… случайно… Кто его слушал? никто.

— Это все князь виноват, князь Сагор!

— Это он Шакаленка похитил!

— Это он Мазапуру пригрел!

— Это он!

— Это не мы!

— Не губите!

— Смилуйтесь!

— Добрый Шакаленок нас простил!

— И вы простите! Отведите погибель!

— Мы княжью голову хотели!..

— …на блюде золотом!

— …кланяться!

— …в ноги!

— …не казните, смилуйтесь!

Люди тараканами ползли вверх по лестнице, норовя ухватить и облобызать сапог кого-нибудь из «великих магов» и «добрых Глиняных Шакалов». Сотник и его спутники попятились, но обезумевшие люди не отставали. Ну не рубить же их, горемычных?! — рука с зажатой в ней верной «Ордынкой» бессильно опустилась. А в дверной проем тем временем вливался целый поток, вопль отчаяния нарастал, звенел в ушах, море тел захлестывало холл, грозя погрести под собой трех растерянных пришельцев из-за Рубежа…

Снаружи, от стены, слышался лязг железа, мерная, неторопливая поступь сотен ног — и отчаянные крики умирающих: гвардейцы кнежа Сагора прорубали своему повелителю дорогу к замку.

— А теперь, панове… — Логин понизил голос, чтоб его могли услышать только есаул с жидом. — ХОДУ!!!

Они рванулись вверх, оскальзываясь на вытертых до блеска ступенях, поддерживая друг друга, не давая упасть. Сердце бешено колотилось в грудь, в уши врывался рев устремившейся следом толпы.

— Спасите!

— Добрые Глиняные Шакалы!

— Не оставляйте нас милостью своей!.. Ухватил за пояс оступившегося Шмалька, рывком вернул есаулу равновесие.

— Давай, Ондрий, не отставай! Затопчут ведь!

— Та я, пане сотнику…

— Молчи, дурень, силы береги! Вперед!

Умный жид драпал молча, сил на болтовню не тратил, но, когда надо, не забывал подставить плечо совсем уж запыхавшемуся есаулу.

Годы, годы…

Вот и последняя винтовая лестница. Стучат сапоги по ступенькам, голова идет кругом. А топот и крики позади все ближе, ближе. Ну, еще немного, сотник! наддай!..

Дверь! Нет, не та. Шмалько в последний момент набрасывает щеколду — и в следующий момент дверь сотрясается, трещит от сокрушительного удара. Долго не выдержит.

Скорее — вверх!

Вот и она, та дверь, что ведет на верхнюю площадку донжона. Крепкая окованная железом. За ней — спасение; пусть — ненадолго, пусть…

Не поддается. Неужели — заперто?!!

…подо мной гнойным нарывом пульсировал замок.

Остаток. Золотой медальон, доверху забитый страданием. «Спасите!.. добрые Глиняные Шакалы, спасите нас!..» — и истошные вопли умирающих, слабых или просто менее расторопных, по которым сперва прошлись свои же, обуянные паникой, а затем поверх и вдогон хлынула железная волна: новый медальон, князь-оса в оболочке из панцирных гвардейцев.

Почему вы умеете просить, лишь убивая друг друга?!

Почему вы так торопитесь делать глупости? — ведь скоро и просить будет некому, и убивать будет некому, и приговор будет приведен в исполнение с равнодушием, говорящим о вековой привычке!