Роберт Сальваторе - Компаньоны

— Они сделали маме больно! — прорыдало дитя. И добавило между двумя всхлипами: — Они хотели золота. Сказали, что мне тоже будет больно, если я не дам.

— Какое золото? — спросил Нирай, помогая Кавите перевернуться. Она стонала и зажимала рукой окровавленную рану — окровавленную, заметил он, но не кровоточащую.

Рукия пожала плечами и снова принялась плакать.

— Их убило громом, — невинно сообщила она, указав на небо и изобразив на лице полное непонимание.

— Дважды благословенна гроза сегодня ночью, — заметила одна из женщин снаружи.

— Незересы, — заключил мужчина, осмотрев тело поменьше. — Незересские воры.

— Значит, Н’аср забрал их, — объявил другой, говоря о безжалостном боге мертвых.

— И теперь вместе с Ат’ар потешается над этой парочкой, — добавила женщина. — А может, он сейчас уже вполне пресытился и нашел время просто убить этих собак!

Тут Кавита села, хотя Нирай и старался заставить ее лежать спокойно. Кроткая женщина пристально глядела на свою дочь.

— Что такое? — шепнул ей Нирай, но она остановила его и покачала головой. Потом она провела рукой по пояснице, где была рана, продолжая просто смотреть на Рукию.

Точнее, на ее маленькие ладошки, поняла Кэтти-бри, измазанные кровью Кавиты во время исцеления раны. Она застенчиво прижала их к бокам и зарыдала громче.

— Обыщите лагерь! — приказал мужчина. — Рядом могут быть другие ассасины.

Кэтти-бри понимала, что решать нужно быстро, поскольку вопросов о том, что же все-таки случилось, будет все больше, особенно когда внимательно осмотрят рану Кавиты. Маленькая девочка положила голову на плечо Нирая, почти касаясь лица матери.

— Я все объясню, когда мы будем одни, — пообещала она мрачным тоном, каким девочка ее возраста говорить вообще не должна, и родители, широко раскрыв глаза, уставились на нее.

Нирай крепко схватил ее за локоть:

— Рукия? Что тебе известно?

Кэтти-бри сочувственно взглянула на него, вполне понимая, что вот-вот разрушит его представления об окружающем мире и, хуже того, о его обожаемой семье.

— Нас спас счастливый случай, — шепнула она Нираю и указала ему за спину, поскольку к ним приближался вождь десаи. — Счастливый случай, — повторила она громче и с нажимом.

Потом она прижалась к матери, а Нирай повернулся к мужчине. Нирай был потрясен, но он положился на объяснение дочери, приправленное магическим убеждением, что лишь счастливый случай спас его жену и ребенка.

Вождь огляделся, качая головой.

— С тобой все в порядке, Кавита? — спросил он, и женщина кивнула, с трудом поднимаясь на дрожащие ноги.

— Воистину, дважды благословенная гроза, — повторил вождь и вышел, чтобы присоединиться к тем, кто обыскивал лагерь.

В последующие часы многие приходили помочь Нираю починить и привести в порядок палатку. Еще больше людей спешило помочь Кавите и Рукии мазями и травами, а также добрым словом и сочувствием. Буря — порождение магии, хотя лишь Рукия знала об этом, — давно ушла, и было далеко за полночь, когда семейство наконец осталось наедине.

Нирай и Кавита уставились на свою маленькую девочку.

— Рукия? — снова спросил Нирай.

Кэтти-бри размышляла, стоит ли говорить им насчет имени, но решила этого не делать. Не теперь. В конце концов, у нее самой было немало вопросов, касающихся неожиданного появления этих незересов. Ассасины искали именно ее, так что представлялось очевидным, что они как-то узнали по меньшей мере часть правды о ней. Но как? И какое им до этого дело?

— Она исцелила меня, — сказала Кавита. — Моя рана... она была смертельной.

— Нет, тебе повезло, — возразил Нирай. — Меч вошел неглубоко.

— Была, — настойчиво повторила Кавита и вновь взглянула на Рукию, побуждая Нирая сделать то же самое. — От спины до живота, и я чувствовала, как моя душа покидает тело. Рана была смертельной, но потом я почувствовала целительное тепло.

— Дар Миликки, — сообщило их дитя.

— Ты исцелила ее? — спросил Нирай, и Кэтти-бри кивнула.

— Молния ударила не случайно, — призналась девочка.

Нирай и Кавита уселись напротив и не моргая уставились на нее.

Кроха подняла оба рукава.

— Звезда Мистры, рог Миликки, — пояснила она. — Я помечена дважды, но это вы знаете.

Нирай с трудом сглотнул, Кавита расплакалась.

— Кто ты? — спросил ее отец, и эти слова, этот безнадежный тон ранили Кэтти-бри в самое сердце.

— Я Рукия, ваша дочь, — ответила она.

— Миликки? — переспросил отец, беспомощно качая головой. Бедины не поклонялись Миликки. Их богиней была Ат’ар Безжалостная, Желтая Богиня палящего пустынного солнца. — Я не понимаю.