Алексей Пехов - Хроники Сиалы - Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней

«Нож и Топор».

Огромных размеров жестяной нож и топор висели тут же. И, полагаю, даже тупому доралиссцу было понятно, кто собирается в этом заведении. Я толкнул деревянную дверь и погрузился в людской шум и гам.

Трактир, в котором нашли приют мошенники и воры столицы, в отличие от других заведений будет работать всю ночь. Старый Гозмо, владелец этого клоповника, знает, как зарабатывать денежки.

Я кивнул двум вышибалам, стоящим возле входа с дубинками наперевес, и пошел к стойке, лавируя между столами и стараясь проскользнуть как можно незаметнее, не привлекая внимания посетителей.

Некоторые личности бросали мне вслед злые взгляды. За моей спиной раздавались шепотки. Мир несовершенен. В нем полно завистников и тех, кому мне довелось перебежать дорогу. Пускай бормочут. Дальше шепота за спиной все равно не отважатся пойти.

Наконец я пробрался между столами и кивнул Гозмо, который сегодня самолично стоял за стойкой. Сутулый старый прохиндей, любивший раньше прогуляться по ночам в дома богатеньких жителей Авендума, теперь остепенился и открыл такое вот заведение, где относительно спокойно могли себя чувствовать не самые порядочные и чистые на руку личности. Тут ребята моей профессии отдыхали, искали новую работенку, покупателей и заказчиков. Хитрюга Гозмо не только создал отличное место для сбора всех работников ночи, но и нашел великолепный способ заработать деньжат.

— А-а-а… Гаррет, — сердечно поприветствовал он меня. Гозмо всегда был рад клиентам. Издержки новой профессии. — Давненько тебя не видел. Сто лет не навещал старика.

— Дела, дела, — произнес я, толкая через стойку в руку сутулого трактирщика сверток со статуэткой.

Гозмо был хорошим наводчиком, и именно он подкинул мне Заказ на путешествие в усадьбу ныне покойного герцога Патины. Трактирщик ловко поймал свёрток и так же незаметно, как и я, отправил мне в руку кошелек с обещанными двадцатью золотыми. Товар тут же схватил один из разносчиков трактира и, сунув его в грязную холщовую сумку, понес заказчику.

Я отсчитал из полученного пять монет.

— За что я тебя люблю, мой мальчик, это за то, что ты всегда расплачиваешься с долгами, — весело произнес старый прохиндей, и я поморщился.

Ворую я, конечно, чужие вещи, но вот расплачиваться с наводчиками приходится своим золотом, полученным за продажу этих вещей. Не то чтобы я был скрягой… Но остаться вместо двадцати золотых с пятнадцатью все же обидно. Однако я задолжал старому мошеннику за прошлое дело, так что он вполне справедливо снял с меня причитающуюся сумму.

— Ты слыхал, что милорд Патина нежданно-негаданно помер два дня назад? — как бы невзначай спросил Гозмо, протирая пивные кружки. Мое хмурое лицо он словно бы и не замечал.

— Да? — Я выразил свое искреннее удивление столь нежданной кончиной вполне здорового герцога, на котором могли бы пахать все крестьяне Валиостра и Загорья вместе взятые.

Гозмо это удивление ни капли не обмануло, но он все так же продолжал протирать кружки, будто ничего не понял.

— Да, да. Его нашли с разорванным горлом. А гарринч, охранявший его богатства, чесался и не обращал внимания на людей.

— Правда? — изумился я. — Кто бы мог подумать, что там был гарринч. Мне вот лично о нем никто не говорил.

Трактирщик пропустил мой упрек мимо ушей. Он умел прикидываться абсолютно глухим, и, надо сказать, временами это у него великолепно получалось.

— Тебе как всегда? — спросил он.

— Да. Мой стол свободен?

Гозмо кивнул, и я направился мимо оживленно вопящих что-то пьяных аферистов, мимо поющей на сцене полуголой девицы в дальний угол зала. Сел спиной к стене и лицом ко входу в заведение. Что поделать, привычка, выработанная годами.

Сразу, как по волшебству, передо мной появилась кружка портера и тарелка с мясом. Что уж говорить, у повара Гозмо иногда случались просветления, и тогда он готовил, ничуть не уступая ребятам с кухонь аристократии. Все это принесла очаровательная служаночка, которая весело мне подмигнула, но, увидев мою вечно хмурую физиономию, фыркнула и удалилась на кухню, сердито виляя пятой точкой и срывая восхищенные взгляды сидящих за соседними столами жуликов.

Однако мне было не до ее неоспоримых прелестей. Город бурлит. Пора нырять на дно.

На пятнадцать золотых крестьянин мог безбедно существовать чуть ли не целый год, но для меня эта сумма была не очень большой, а с работой в ближайшие месяцы следовало завязать. Не ровен час, все же кто-нибудь свяжет смерть герцога и пропажу статуэтки, и вот тогда начнется охота по всему Авендуму за всеми ворами. И меня могут для довеска загрести. Если поймают, конечно.