Беттина Белитц - Впечатляюще неистовый (ЛП)

- Подготовка к прыжку длиться долго, - объяснил Леандер объективно. - Сам прыжок нет. Но подготовка сложная. Очень сложная. Кроме того ... кроме того я даже не знаю, хочу ли я его делать, - закончил он упрямо.

- Ты можешь конечно и умереть в Гваделупе. Пожалуйста. Потому что так и случиться, в этом можешь не сомневаться. Твоим родителям это было бы даже на руку. К таким идиотам ты хочешь принадлежать и дальше? Я бы насрала на них!

Дерьмо. Это было слишком грубо и подло. Но Леандер не сопротивлялся. Он прошёл насвистывая в ванную, почистил зубы, вернулся назад, выключил свет и, завернувшись в своё/моё одеяло, лёг рядом с Могваем на диване.

Вначале я думала, что он снова только шмыгает носом, вздыхает и крутится туда сюда, как делает всегда, когда хочет обратить на себя внимание. Но это были не те же самые сопение и вздохи. Они звучали мокро и подавленно.

Я ждала ещё полчаса, но это не прекращалось. А так спать я всё равно не могла. Так что протянула руку и включила свет. Леандер лежал спиной ко мне на диване. На нём всё ещё были одеты джинсы и жилет. Одеяло сползло на пол.

- Выключи свет! - пролаял он хрипло. Но я скатилась с кровати и села к нему на край дивана.

- Ты что, плачешь?

Я взяла его голову в руки, чтобы повернуть к себе. О, нет. Он действительно ревел. Всё его лицо было мокрым, а глаза, опухшие и покрасневшие, смотрели на меня, моргая.

- Ты вовсе не хочешь быть здесь, не так ли? - спросила я, сильно испугавшись. - Но почему ты тогда вообще пошёл с нами?

Казалось, что всё вращается вокруг меня. Это не могло быть правдой - Леандер хотел уйти от меня. Со мной он был несчастлив. Леандер с шумом задрал нос вверх и положил руки себе под голову.

- Это не из-за тебя, шери, и я также не знаю, почему у меня постоянно бежит из глаз вода. Она на вкус солёная, ты это знала? - Bien sur (франц. конечно), ты знала. Но почему при этом забивается нос?

- Не знаю. Ну говори же: Ты хочешь уйти?

- И да, и нет. Но это не так, как ты думаешь. Когда ты стала невидимой, я снова каким-то образом знал, к кому принадлежу, и это тоже было хорошее чувство. Такое упорядоченное и правильное. Но если ты думаешь, что поэтому я всё забыл, что пережил с тобой, тогда ... тогда ты колоссально ошибешься, Люси. Колоссально!

Колоссально было его новое любимое слово, но я сдержала комментарий, а наблюдала, склонив голову в сторону, за голубыми слезами, которые бежали из его открытых глаз и просачивались в волосы. Он ничего не забыл? Совсем ничего?

- Я помню всё. Всё, Люси. И это тоже.

Неожиданно он высвободил свою левую руку и притянул мою голову к себе вниз. Его слёзы были на вкус солонее, чем мои, и вкус соли не гармонировал со сладковатым ароматом мяты на его губах. И всё-таки они идеально подходили к моим, также идеально, как тогда, под стеной замка. Казалось, будто хрящи и кости в суставах моих коленей растворились. Никакого больше баланса. Я сдвинулась вперёд, пока моё лицо не оказалось лежать на груди Леандера.

- Тебе нельзя оставаться здесь, шери. Если ты завтра снова станешь невидимой, у твоей мамы будет сердечный приступ.

Я наслаждалась теплом Леандера ещё несколько секунд, потом неповоротливо встала и села снова на свою кровать.

- Почему ты хочешь уйти, если всё же ничего не забыл и - хотел снова повторить?

- Я украл у тебя поцелуй, - пропел Леандер тихо и улыбнулся. - Потому что тебе нужен настоящий парень. Такой, которого ты можешь видеть и который не сделает тебя невидимой, когда будешь лежать рядом с ним - хотя я придерживаюсь мнения, что ты всё равно для этого ещё слишком юная, слишком. Ты даже не хочешь видеть голых людей и...

- Леандер ... - Чёрт, мне так хотелось снова поцеловать его. Немедленно.

- Bon (франц. ладно), вернёмся к теме. Вода начала бежать из моих глаз, когда я подумал о Джонни, Лили-Роз и Баптисте. Да, Лили-Роз такая девочка, какую, будучи охранником желаешь себе. Это верно. Но малышка может быть и капризной. Поверь мне. И она была однажды очень больна. Очень, очень больна. - Всхлипнув, у Леандера затряслась вся грудь. - Я тогда был с ней, на переподготовке. Мы не знали, что с ней будет. Заберут ли ... заберут ли её или нет. С того времени я чувствую себя ответственным за неё, понимаешь? Это внезапно вернулось, когда я снова был у неё, и это было хорошее чувство, принадлежать к ней и иметь рядом Баптисте. И теперь, когда я знаю, что он мой родственник ... он ... он помог мне, вместо того, чтобы наказать. Он сделал что-то, что собственно делают только люди. И тем не менее, я никогда больше не смогу увидеть его снова. Никогда. Потому что это неизбежный эффект защитного заклинания. Кто защищает другого охранника от охранников, впоследствии становится для него ничем, чтобы не смог сделать это во второй раз. Ни видим, ни слышим, без возможности заговорить с ним.