Дмитрий Петров - Силь

Но Грахеля, наконец вдохнувшего столь сладостного воздуха, вело за собой нечто высшее. Левой рукой он ухватил принца за шею и совершил всем телом кувырок через голову назад. Голова принца глухо бахнула о каменный пол — и его тело неподвижно распласталось на земле. И всем присутствующим стало совершенно очевидно, что на этот раз принц действительно потерял сознание, и притом надолго.

Грахель с трудом встал. Нога подкашивалась. Правая рука свисала как плеть — он её вообще не чувствовал. Тем не менее, Грахель отвесил королю церемониальный поклон, как это и надлежит по обычаю, и смиренно опустился перед ним на колено, в ожидании королевского решения относительно своей участи. Магический полог над местом поединка наконец-то исчез, и Грахель смотрел королю прямо в глаза.

Грахель отлично понимал, что происходило в мыслях у короля. Первым чувством было возмущение им, Грахелем — за фактический срыв выгодного брака дочери. Но потом его потеснили другие чувства — презрение к принцу, нарушившему в ходе поединка все мыслимые и немыслимые обычаи. Понимание, что после такого брак между принцем и его дочерью народ воспримет крайне негативно. И уважение к нему, Грахелю, за его ум и упорство. И нелёгкий выбор — как следует поступить? Выдать дочь за принца — это нарушить обычай, выдать за Грахеля — нарушить данное слово. Чем-то придётся поступиться, но вот чем… Глаза короля внезапно потеплели, и Грахель как будто вслух услышал его мысли:

— Хотя… король из Грахеля явно получится отличный. Если он будет побеждать врагов королевства столь же умно и продуманно… А ведь будет! То, что он сумеет сделать для королевства — наверняка перевесит те блага, которые сулит договор с королём Западного Хребта! Да и дочь наверняка будет с ним намного более счастлива!

Последний аргумент показался королю очень убедительным, и окончательно определил его выбор. Он поднялся, приняв грозный и непреклонный вид, чтобы изречь свою королевскую волю…

— Нет!!! - прорезал воздух отчаянный крик. Грахель поднял глаза — и едва сам не застонал от отчаяния. Принцесса спешила, бежала, летела к нему. Грахель понимал, чего ей стоило выдержать зрелище поединка, и суровый вид её отца, который наверняка навёл принцессу на неправильный вывод о грядущем королевском решении, окончательно прорвал плотину её спокойствия. Грахель всё понимал, но сделать ничего не мог — горло немилосердно болело, и он не мог выдавить из себя ни одного громкого звука.

— Отец, не наказывай его! Это я во всём виновата! — принцесса обняла Грахеля, пытаясь заслонить его собой от взгляда короля. — Это я всё придумала! Я люблю его! Люблю!

Лицо короля исказила гримаса ярости. Грахель ощутил, что позиция короля по отношению к нему поменялась решительно и бесповоротно.

— Так это всё было продумано! Подстроено! Хитрый, коварный негодяй! Он пытался меня обмануть! Обвести вокруг пальца, чтобы получить корону! А ведь я купился! Ему почти удалось! А он… ещё и дочку мою в это втравил! Ну, держись!

Грахель обречённо закрыл глаза.

Миралисса открыла глаза, и в комнате воцарилось молчание. Наконец седовласый гном рискнул нарушить его:

— У тебя великий дар, девочка. Я как будто пережил это вживую, заново.

— А что было дальше? — в один голос спросили эльфы.

— Ничего хорошего. Грахеля обвинили в том, что он нанёс королю оскорбление, умышленно действуя так, чтобы слово короля оказалось нарушенным. И приговорили его к смерти. Пришлось мне воспользоваться своим правом главы клана Воинов, чтобы спасти его. Один раз в тысячу лет глава нашего клана может помиловать одного приговорённого к смерти. Но смерть ему заменили изгнанием. Поэтому наш клан предложил Грахелю сотрудничество — нам ведь надо знать, что происходит за пределами гномьих королевств. А для Грахеля — это возможность приносить своему народу пользу.

— Так он здесь оказался совсем не случайно! — осенило Миралиссу.

— Верно. Грахель уловил плетение мощного заклинания телепорта, притом на основе магии огня. Вот поэтому он и оказался здесь — чтобы предотвратить возможную опасность. И, насколько мне известно, сделал в этом плане многое…

Миралисса будто наяву услышала слова гнома:

— А ночью — пробирался через дымоход в дом вашего старосты и слушал все эти мерзости о его грязных и странных делишках.

Теперь странности в поведении гнома укладывались в представлении эльфийки в ясную и цельную картину. Теперь Миралиссе многое стало понятно.