Майра МакЭнтайр - Песочные часы

— Точно не могу сказать, — уклончиво ответила я. — Слишком много всего произошло за последние…

— Не надо этих игр.

Кэт прицелилась и нажала на курок.

Стеклянные двери книжной полки Лайема разлетелись на мелкие кусочки. Майкл кинулся ко мне, пытаясь защитить. Я обняла его за талию, готовясь к очередному выстрелу, — мне так хотелось быть крупнее, чтобы я могла закрыть его телом, а не он меня.

Больше выстрелов не последовало, и я открыла глаза, чтобы оценить повреждения. Из груди чуть не вырвалось рыдание — сбоку на шее Майкла я увидела ранку, он был забрызган кровью.

— Вы, естественно, понимаете, насколько ситуация серьезная. — Голос Кэт заглушил звон обрушившихся на пол осколков. — Мне нужен диск с формулой экзотической материи, сейчас же! Где он?

— Кэтрин, спокойнее, — сказал Джек беспечно, как будто мы обсуждали, что у нас сегодня будет на ужин. Улыбка растеклась по его лицу, как медленно действующий яд. — Я уверен, что мне удастся убедить Эмерсон предоставить нам нужную информацию.

— И как ты собираешься это сделать? — требовательно спросила Кэт.

— Я вернул Эмерсон к жизни, и от этого нам всем стало лучше. Она же это понимает. Поэтому теперь, когда ей представилась такая возможность, и она поможет нам. — Джек отвечал на вопрос Кэт, но смотрел на меня. Говорил он с некоторым сладострастием. — А если нет, я ведь в любой момент могу вернуть ей всю ее боль.

К горлу подступила желчь, и я судорожно сглотнула. Как раз тот самый «всякий случай».

Майкл попытался взять меня за руку.

— Нет. — Мне хотелось упасть на колени и умолять, но я надеялась, что по моему голосу это не было понятно. — Я не просила тебя этого делать. И ты не можешь заставлять меня тебе помогать… только потому… что в твоих больных фантазиях я тебе чем-то обязана.

В ответ Джек улыбнулся, демонстрируя безграничное терпение, словно я не отказала ему, а всего лишь слегка покапризничала.

— Я сделал это, потому что так было нужно. И к черту последствия.

— Последствия, — тихонько сказал Майкл. — Все эти твои путешествия, все, что ты там натворил, поменял… Это же все не прошло бесследно? Пространственно-временной кон…

— Ладно. Мы сейчас о формуле разговариваем. — Это прозвучало безапелляционно. Джек направился в мою сторону, оставив Кэт. — Эмерсон, есть ли у тебя такие воспоминания, без которых ты не можешь жить? Например, о родителях, когда они еще были живы и здоровы. О том, кто ты такая. Или, может, ты хочешь, чтобы я вернул… все самое болезненное? Например, как ты лежала в больнице? Ту боль, то горе? Неужели ты думаешь, что тебя просто одурманили таблетками?

Я даже не могла себе представить, что боли может быть еще больше, чем я испытала. Майкл сжал мою руку, напоминая, что теперь мне не придется бороться с ней в одиночку.

— Мне все равно. — Я вдохнула поглубже и пристально посмотрела Джеку в глаза. — Диск я не отдам. Я не могу позволить тебе причинять страдания другим людям.

Джек подскочил ко мне с быстротой молнии.

Майкл попытался встать между нами, Кэт прижала дуло пистолета к его подбородку. Он выпустил мою руку, готовясь нанести удар, — было видно, что он намерен сражаться. Я вскрикнула:

— Не надо, Майкл. — Слезы провали плотину и потекли по щекам. Я посмотрела на него, умоляя: — Ты мне будешь нужен, когда все кончится.

Если я выживу.

Майкл замер. И появилась боль.

Я старалась удержать перед внутренним взором его лицо, когда в уши хлынул поток воздуха. То же самое я испытала, когда Калеб пытался забрать мою боль себе, только на этот раз звук впивался мне в мозг. Вскрикнув, я опустилась на пол, раздавленная тяжестью болезненных воспоминаний.

Автобус медленно падает с горы, налетая на дерево. Пожар, призывы на помощь, запах горелой плоти, металлический привкус крови во рту. Я кричала, я слышала собственный голос. Но остановиться не могла.

Поток видений не прекращался. Больничная каталка со скрипучими колесами, бесконечные подносы с едой, которые так и уносили нетронутыми. Собственные руки — обтянутые кожей кости. Мое крохотное, почти детское тельце под одеялом.

Убитый горем Томас.

Звук стих, я сжалась в комочек. Мне было холодно, я сунула руки в карманы куртки, укутываясь поплотнее. Я слышала тихие мольбы Майкла, и они причиняли мне больше боли, чем если бы он кричал мне на ухо. Ко мне возвращались обрывки собственной жизни. Я и надеяться не могла на то, что все это когда-нибудь прекратится.

Два гроба. Длинный черный катафалк. Бесконечные лекарства, запах больницы. День за днем я смотрю в одну и ту же точку на потолке. Дрю плачет. Шоковая терапия. Тысячи крошечных иголок вонзаются в спину — болеутоляющее не подействовало. Лицо психотерапевта, рассказывающего о чувстве вины, которое испытывают люди, выжившие в катастрофах. Я не могу даже закричать, лишь беспомощно поскуливаю.