Сергей Шведов: Каган русов

- Так ведь христианка она, – понизил голос почти до шепота Жирослав.

- И что с того? – вскинул бровь Аристарх. – Какое великому князю дело, что его жена иному богу кланяется? Здесь кровь важнее веры. Об этом ты и скажи Ингеру. В Ольге кровь царская, эта кровь не только силу дает, но и права.

- Права на Болгарское царство?

- Все может быть, Жирослав, - усмехнулся Аристарх. – Но не будем пока так далеко заглядывать.

- А как же сестричада твоя? – покачал головой боярин. – Каково ей быть второй женой языческого князя?

- Елене этот грех сам патриарх Феофилакт отпустил. Так что о моей сестричаде не беспокойся, Жирослав. Царь Симеон одно только условие поставил великому князю – чтобы не нудил Елену и ее ближников из Болгарии в чужую веру переходить.

- Это условие к нашей выгоде, - впервые за все время разговора улыбнулся боярин.

- Да уж конечно не в ущерб, - засмеялся Аристарх. – А мне царь Симеон поручил присматривать за соблюдением этого договора и от его имени, и от имени императора Византии. Много мы от князя Ингера не потребуем: поставим один храм и все.

- Христианский храм в Киеве есть.

- Значит, будет два, - решительно рубанул рукой воздух патрикий. – А князь к тебе хорош?

- Грех жаловаться, - пожал плечами Жирослав. – Еще мой отец, боярин Вратислав, встал на сторону Ингера в его споре с Олегом и с младых лет был при нем ближником. А мне место при великом князе по наследству досталось. Ингера я ни разу не подводил ни в сече, ни в совете.

- Добро, - обрадовался Аристарх. – А с Асмолдом ты как?

- Так ведь он язычник! – удивился Жирослав. – Но мы с ним мирим.

- Вот и хорошо, - кивнул патрикий. – Что Асмолд язычник, это полбеды, зато он Ингеру единоутробный брат. Его слову великий князь поверит, все же не чужой человек.

- Это так, - охотно подтвердил Жирослав. – Ингер верит Асмолду как самому себе. Да и причин его опасаться у великого князя нет. Не соперник ему младший сын Ефанды в борьбе за власть. Такого в Киеве не бывало, чтобы на великий стол сел байстрюк.

- Тогда поговори сначала с Асмолдом, боярин, - посоветовал хозяину гость. – Пусть он донесет твою тревогу до великого князя.

- Какую тревогу? – не враз понял Жирослав.

- По поводу наследника, - подсказал Аристарх. – Ингеру-то уже за пятьдесят. Самое время подумать о наследнике, а то поздно будет.

Князь Ингер смотрел на младшего брата с удивлением. Смущенный Асмолд переминался с ноги на ногу и разводил руками. Ингер не мог взять в толк одного - с чего это воевода вдруг завел разговор о наследнике? Неужто у Асмолда других забот нет, как только беспокоится о новой жене для великого князя?

- Так ведь годы твои немалые, - напомнил Асмолд.

Князь и без подсказки брата знал, что затягивать более с наследником нельзя, но и бросаться в омут с закрытыми глазами ему тоже не хотелось. Новый брак мог окончательно рассорить его с княгиней Миловзорой и преданными ей боярами. Все-таки как ни крути, а Ингер в Киеве человек пришлый. Да и князь Русалании Данбор за сына которого великий князь киевский отдал свою единственную дочь, вряд ли обрадуется, если будут ущемлены права его внука. Пока что именно русаланского княжича многие прочат в наследники киевского князя. Правда, есть еще и сын князя Олега Вещего, о коем Ингеру даже думать не хочется. Олегаст с детских лет находится под влиянием волхвов Велеса и их кудесника Рулава, который спит и видит, как бы спихнуть Ингера с княжьего стола. Не может старый Рулав простить князю смерти Олега, а того не хочет взять в толк, что двух правителей ни одна земля не выдержит. Более десяти лет уже прошло с того дня, когда князья Киевский и Русаланский приняли решение, не торопится на помощь Олегу Вещему, а Ингер до сих пор не уверен, правильно он поступил тогда или нет. Олег и его дружина были разбиты и истреблены гвардейцами каган-бека Вениамина в том самом месте, куда так и не дошли рати киевлян и донских русов. Из ближних к Олегу людей уцелел только Рулав. С тех самых пор он и торчит словно заноза под сердцем у великого князя Ингера. За спиной у кудесника Рулава не только волхвы и боготуры из радимецких земель, многие удельные князья смотрят в его сторону и прислушиваются к его словам. Взять хотя бы Мечидрага Полоцкого и Лихаря Торусинского, связанных не только родством, но и общей ненавистью к великому князю Киевскому. Впрочем, и тому и другому было от чего злобиться на Ингера и без науськивания кудесника Рулава. У Мечидрага киевский князь отобрал Смоленск и Псков, а Лихаря он и вовсе согнал с радимецкого стола. Но если Мечидраг и имел какие-то права на Кривицкий стол, то у Лихаря на Славутич таких прав не было. И ставлен он был в Радимицкую землю волею Олега Вещего. Так что князь Ингер вправе был его прогнать из Славутича. А надо было не гнать, а казнить лютой смертью, вот тогда бы у правителя Киева и всей Руси не болела бы сейчас голова. И не косился бы он сейчас на единоутробного брата с подозрением – а не по наущению ли Рулава тот предлагает ему новый, во всех отношениях невыгодный брак?