Павел Шмидт - Мелкинд Виллейн (Золотой Талисман) (СИ)

- Наверное, у них хорошие мечи, но мне нужен особенный! Думаю, я пришёл по адресу, - добавил я многозначительно.

Торговец глянул остро.

- Кто, говоришь, прислал?

- Дядюшка Пикарон передаёт привет.

Торговец осекся, глазки забегали, как костяшки на счетах, направо убыток, налево прибыль. Тяжелый вздох кладет конец подсчетам.

- Ступай следом.

В задней комнате тесно, из мебели - стол, справа дверь вглубь дома.

- Жди, - бросил торговец. Я стиснул кинжал.

Возвращается через минуты три, в руках свёртки. Два меча брякнулись на стол, лезвие левого украшено затейливым узором, крестовина в синих сапфирах, навершие в виде волчьей пасти. Правый меч прост, рукоятка из потёртой чёрной кожи, прямая как крест гарда, лезвие обычной серой стали, в подозрительных тёмно-рыжих пятнах.

- Что с ним? - спросил я, киваю на ржавый меч. - В болоте нашли, забыли оттереть? Как рыцарю такой в руку взять? Засмеют!

- Не смотри что ржавый, да и не ржавчина вовсе, счистить не смогли, - ответил торговец, указательный палец в потолок. Продолжил шепотом: - Меч зачарован! Не нравится, бери второй, смотри какой богатый, всего триста серебром.

- Или проклят, - предположил я, игнорируя украшенный меч.

- Как проклят?! Ты что такое говоришь!

- Поверь, я отличу магию от проклятия, - внушительно проговорил я. - Эти пятна... Нет, меч не стоит и пятидесяти. Если кто купит. Пожалуй, стоит пустить слух о проклятии.

- Это ложь! Я буду жаловаться...

- Страже? Как хочешь, выясним откуда меч, кто принёс, - оборвал я, смотрю выжидательно.

Торговец краденым приуныл, процедил сквозь зубы:

- Меньше ста не отдам! Чтоб подавился, пикароново отродье!

- По рукам, - сказал я, пропуская брань мимо ушей. Нечистый на руку купец даром отдаёт сокровище, хотя думает - остался при своих. Меч ценен не красивыми камнями или чеканкой, страшно ржавый, не потерял убийственной смертоносности, ему цены нет. Ржавый меч не прост, далеко не прост.

С улыбкой предвкушая тайну, я оставил хозяина кусать локти в торговой ярости, свёрток с мечом уплывает подмышкой.

Рынок пустеет, крестьяне засобирались, распродают за гроши последнюю снедь, лишь бы не везти взад. Богато, богато живет народ при короле Джероне! Я сворачиваю меж домов, узкий проход ведёт на пустырь, что подле городской стены. Среди кустов большие валуны, солнце гладит верхушки, тёмные ящерицы жмутся брюшком, греют чешуйчатые спинки. Я развернул на земле свёрток, ржавый меч поверх грубой ткани, под рыжими пятнами слабо угадываются чеканные знаки.

Пальцы нашарили на поясе кинжал, в навершии кристалл, яркое пламя пляшет в прозрачной глубине. Осторожно приблизил к ржавому пятну, с грани кристалла с треском ударила искра. Тонкая пыль взвилась рыжим облачком, проступают волнистые линии знака воды. Я коснулся и знака камня, оставив нетронутым знаки огня и воздуха. "Похоже на трансформации Хавье Сокса", - подумал я. Хавье Сокс - автор целой системы заклинаний, но мне важно усилить аспект размягчения. Воздух над поверхностью меча дрожит от проснувшейся магии, словно нагретый, нетронутые знаки вспыхнули, с дымом исчезли. Лезвие блестит, как только что из кузни, заряжено магией до краев, теперь и шкура огра нипочём! В запасе несколько ударов, принцу хватит.

Надо проверить, вдруг, что не так?

Я не сдержал искушения, шагнул к камням, меч в правой руке, рубанул со всех сил. Клинок погрузился в валун как в масло, срубил с натугой верхушку, та скользнула в траву. Ящерка отчаянно прыгнула, прилипла к срезу, слабое сияние потекло ручейками к тёмному тельцу. Я прижал пальцем за кончик хвоста, но чертовка дёрнулась, погрузилась прямо в камень.

"Магия как вода", - подумал я, заначив трофей - хвост ящерицы. Волшебники берегут хранилища - обереги и амулеты, умеют наполнить, как Мастер Фитц. Но откуда берётся изначально? Должен быть источник!

- ... осталось передать меч принцу. Меня не допустят во дворец, быть может, вы сами? - предложил я.

Кабинет Мастера вызывающе просторен, в пол-этажа тесной башни. Витражные окна выцвели, бросают розовые и зелёные пятна на мрамор пола, стопка дорогой писчей бумаги свисает с края стола, один за одним сыплет желтоватыми листами. Стол завален книгами, корешки раскрыты, страницы в закладках. Поверх грубо пристроился меч, как символ превосходства силы над ученостью.

Фитц задумчиво замер в кресле, высокая готическая спинка заставляет держать спину прямо. Взгляд колдуна прикипел к клинку, но по безжизненному, словно высечено из мрамора, лицу не прочесть ничего.