Ольга Хожевец - Пламя на воде

- Хорошо, - согласился Барс. - А почему непременно вороной?

- А потому что всех моих лошадей зовут Черныш, - пояснил Комин.

Дереку Беркет долго уговаривал ехать в Замок - подлечиться, но тот только досадливо морщился и махал рукой, а в конце концов признался, что лечиться предпочитает в Дарсе у знакомой вдовы - женщины гостеприимной и приветливой, а главное, не задающей лишних вопросов. Так что вскоре уехал и Дерека.

Сам Беркет вызвался везти в Замок Бруно - вместе с Барсом. В Замок ехал и Волос - хотя в его первоначальные планы это и не входило, но надо же было доставить таинственным образом прирученных им коней. Правда, что станут делать с ними в Замке, тоже было не вполне ясно, но Волос надеялся, что Магистры сумеют что-нибудь придумать.

- Не могу же я ездить сразу на троих? - Спрашивал Волос у Рыцарей, и не совсем понятно было, какого ответа он ожидает. - Ведь я же их просто не прокормлю, верно? На них же корма не напасешься!

- Представляю себе эту картинку, - хмыкал Беркет. - Рыцарь на трех конях. Может, тебе, парень, в циркачи пойти? Бешеную деньгу зашибать будешь.

- А жеребец Бруно? Если мы сейчас разъедемся, я даже и не знаю, за кем он поскачет, - продолжал Волос, не реагируя на подначки Беркета.

- Да не страдай ты, - не выдержал наконец Барс. - Захочешь оставить себе всех троих - так и оставишь, никто не отберет. Но сейчас ты едешь с нами в Замок: во-первых, жеребца Бруно приведешь, раз уж можешь, а во-вторых - вдруг там разберутся, что ты такое сотворил?

Для Бруно Рыцари опять соорудили подвесную люльку - более удобную, чем первая, на жестком каркасе и с привязными ремнями, чтобы можно было ехать хотя бы рысью. Работа эта заняла половину оставшегося до темноты времени, и выезжать решили с утра.

Вечером Бруно ненадолго пришел в себя. Он попил воды, пожаловался, что у него болит рука, и снова отключился. А наутро у него начался жар.

История с лейтенентом Мором надолго выбила Алину из колеи, хотя она и научилась не показывать этого. Сам Клавдий действительно уволился из Королевской гвардии и уехал в неизвестном направлении, и принцесса втайне была ему за это благодарна. После памятного объяснения она ни разу с лейтенантом не виделась и желания такого не испытывала, более того, возможной встречи ужасно боялась, и чем дальше находился Мор, тем спокойней чувствовала себя Алина. Если бы она могла, она с удовольствием бы вообще забыла о его существовании.

Происшедшие в Алине перемены не остались незамеченными окружающими. Еще с месяц после турнира по дворцу летал смутный шепоток, смакующий обросшие воображаемыми подробностями разнообразные варианты событий. Хотя мнения и разнились, общий вывод был, как правило, един: принцесса наконец-то начала взрослеть. Молчаливое одобрение придворных дам и снисходительное участие родителей Алина сносила вызывающе терпеливо, попытки завязать задушевные беседы решительно пресекала, и вскоре двор нашел новые темы для сплетен, оставив принцессу в покое. Однако нужно признать, что в одном дворцовое мнение, несомненно, не ошиблось: Алина действительно повзрослела.

На исходе зимы принцессе исполнялось пятнадцать лет. Отмечать день рождения решено было с помпой, которой в предыдущие годы Алина по малолетству не удостаивалась; теперь же мать принцессы, королева Элеонора, пришла к выводу, что пора устроить девочке достойный выход в свет. Планировалась целая неделя гуляний, балов и маскарадов. Из Суфии выписали группу знаменитых иллюминаторов - специалистов по фейерверкам. Рассылались приглашения иностранным послам.

Поначалу предстоящие события не вызывали у Алины никакого энтузиазма. Однако постепенно она заинтересовалась, потом увлеклась, и вскоре подготовка к празднику захватила принцессу целиком. Правда, многочисленные примерки будущих платьев и костюмов по-прежнему оставались для нее пыткой: какое удовольствие находят в этом прочие дамы, Алина понять так и не могла. Зато сценариями балов и маскарадов принцесса занялась всерьез.

Эту работу - впрочем, как и любую, которой она увлекалась - Алина делала на совесть. Ее интересовала каждая деталь праздничного декора, каждый поворот сюжета расписанных по минутам вечеров. Спальня принцессы стала напоминать кабинет какого-нибудь канцелярского работника, поскольку на всех мыслимых поверхностях громоздились кипы исписанной и исчерканной бумаги.

Главным распорядителем будущих торжеств был назначен Ставрадар Деим, советник отца Алины по вопросам внутренней политики, и эта кандидатура лучше всего прочего говорила о значимости предстоящих событий. Деим ерундой не занимался. Опытный придворный и непревзойденный дипломат, Ставрадар в течение шестнадцати лет был послом Арсании в Империи Таос - стране, с которой у королевства были традиционные трения по территориальным вопросам, и то, что обострившийся пару десятков лет назад конфликт не перерос в новую войну, было во многом заслугой Деима. Около пяти лет назад Ставрадар вернулся в Умбру - по официальной версии, в связи с ослаблением здоровья, которое не позволяло ему далее переносить тяжелый таосийский климат. Назначение Деима советником по вопросам внутренней политики изумило весь двор, и причины столь странной переквалификации муссировались придворными необычайно долго. Однако Деим быстро доказал, что и на этом поприще способен не ударить в грязь лицом, и вскоре стал одним из ближайших доверенных лиц короля. Алина Ставрадара знала мало и немного робела перед высоким, представительным придворным с красивой серебристой проседью в пепельных волосах и проницательными карими глазами. Однако робость быстро прошла под натиском неизменной доброжелательности Деима. Алине импонировали мягкий ненавязчивый юмор Ставрадара и его чуть-чуть циничное отношение к принятым при дворе условностям - ко всему тому, что занимало столь важное место в жизни двора и что сама Алина всегда считала глупостями.