Виктор Папков: Будни драконоборцев

— Нет, никаких излучателей, ее же можно поранить… осколками…

Король махнул рукой, нежно обнял ее и, гладя по голове, повел в комнату:

— Ну, что ты, они профессионалы, они все сделают как надо…

Шурик неловко потоптался у двери ванной и обернулся ко мне:

— Отвлечь бы поэта…

Легко сказать — отвлечь, не дракон же, по стояку не пролезешь. И тут меня осенило.

— Ваше Величество, а у вас же слив на кухне должен к общему стояку подключаться?

Минут десять-пятнадцать ушло на то, чтобы вытащить из-под мойки мусорное ведро и разобрать сливную трубу. Конечно, проем получился не ахти, Шура бы точно застрял, да и мне пришлось броньку и шлем-каску снять, но все-таки. Дождавшись, пока напарник займет позицию у двери, я, кое-как протиснувшись внутрь, зашипел, подражая драконьим интонациям:

Дракон поперхнулся на полуфразе, но собрался и, сделав вид, что не заметил внезапно появившегося соперника, начал заново:

Пришлось использовать более сильные выражения:

И тут я попал! Можно сказать, прямо в желтушный драконий глаз попал! Никому из соперников сей дракон не мог позволить уронить свое достоинство и обозвать себя графоманом! Мгновение — и я увидел перед собой чешуйчатую морду. Я даже оторопел на секундочку… и это могло бы не очень хорошо закончиться, но дракон тоже оторопел. Ну никак не ожидал он встретить рыцаря у канализационной трубы. У него даже челюсть нижняя клацнула от оторопи.

— ПОШЕЛ! — что есть мочи завопил я, через секунду Шура вскрыл дверь, через минуту дракон с отвисшей челюстью был втянут назад в ванну и спеленат. Еще полчаса ушло на то, чтобы извлечь меня из-под раковины и залепить пластырем поцарапанный о какой-то канализационный кронштейн лоб.

Дело было сделано. Королева хлопотала с успокоительными средствами возле принцессы, король пытался налить нам из своих запасов и долго тряс руки, мешая заполнять документы.

— Вот видите, — сказал я, подавая Его Величеству протокол для подписи, — все цело, только замок в ванной поменять надо. И используйте вы репелленты противодраконьи! На сто процентов, конечно, гарантии не дает, но очень хорошо отпугивает. Советую «Антидраконин» с запахом рыцаря в латах в солнечный день.

Настало время прощаться.

— Освобождение от уроков литературы на две недели я выписал, так что лечитесь. Да, — я обернулся на пороге, — чуть не забыл. Постарайтесь первое время при девушке не говорить в рифму. Могут быть осложнения.

И мы пошли на следующий вызов.

— Молодой человек, должен вам сказать, что вы прекрасно осведомлены! Откуда?

Великий Герой удивленно и как-то даже немного испуганно посмотрел на меня из глубины своего кресла.

Я едва сумел сдержать победный вопль. Целый месяц, безвылазно — библиотеки и архивы, бумажная и музейная пыль, десятки встреч в надежде узнать еще хотя бы что-то, хотя бы крупинку. Это был мой шанс, мой выигрышный билет, и я собирался получить по этому билету все, что было можно.

Когда я вызвался сделать интервью с Великим Героем, шеф-редактор посмотрел на меня сочувственно-скептически. Уже после, просматривая предыдущие интервью в старых газетных подшивках, я понял причину и этого взгляда, и отказов наших ведущих журналистов. Судя по интервью, Великий Герой крайне неохотно говорил о себе. После чтения маленьких заметок и больших статей оставалось впечатление, что все они написаны под копирку. Одинаковые вопросы, одинаковые краткие ответы. Именно из них и вылепился иконографический облик, чуть ли не вошедший в учебники. Но кроме раз и навсегда созданной иконы не было ничего. Я не верил в то, что журналисты, бравшие интервью, боялись или стеснялись лезть в прошлое. Многих из них я встречал, на статьях других учился — это были мастера своего дела, но Великого Героя они так и не раскрыли. Даже асам своего дела (а я был готов где угодно написать, что это были действительно асы) не удалось проникнуть в суть этого человека, найти в его биографии, в его образе жизни что-то, кроме банальностей, и так всем известных. Я понял, что у меня оставалась единственная возможность: за предоставленный месяц я должен был умудриться не просто узнать все о своем интервьюируемом, но настолько проникнуться им, чтобы он принял меня за своего единомышленника, брата, за самого себя, в конце концов! Но боже мой! Как сложно все это было сделать!