Ольга Романовская - Паук раскинул сеть

Гоэта вздохнула и выразила готовность подписать всё, что угодно.

— Прочитай сначала, — напомнил Брагоньер и протянул протокол допроса. — Если я ничего не упустил, поставь на каждой странице подпись, а в конце напиши: «С моих слов записано верно». Это важно, Эллина.

Гоэта кивнула и пробежала глазами листы с гербовыми водяными знаками. Вроде, всё верно, да и не станет соэр ничего приписывать: кодекс чести не позволит.

Эллина потянулась за пером и быстро поставила подписи в нужных местах.

— Что теперь? Начнёшь расследование, и мы не поедем в Калеот?

— Не до балов теперь, — Брагоньер забрал бумаги, проверил, всё ли оформлено, как полагается, и убрал в папку. — Некромант — это серьёзно. Мой долг — поймать его.

— Тогда зачем обещал? — обиделась Эллина. — Как всегда, работа превыше всего. Вечером тебя не ждать?

— Почему не ждать? — не понял соэр.

— Потому что ты сегодня же кинешься выяснять связи графа с тёмными. Вернёшься через месяц, ещё столько же потратишь на пытки, допросы… Самое время взять ещё один заказ и смотать на край земли.

— Лина, работа — это работа, а…

Он замолчал и поднял глаза на Эллину. В них читалось удивление.

— Мне показалось, или ты обиделась?

Гоэта промолчала. Можно подумать, другая бы не обиделась! Обещал — и обманул.

— Эллина, это всего на неделю.

Гоэта продолжала упорно молчать, только пару раз вздохнула. Взгляд буравил сложенные на коленях руки. Ей хотелось в столицу, хотелось на бал, а не сидеть одной и переживать, вернётся ли Брагоньер живым после встречи с некромантом. Отсиживаться за спинами других он не умел, обязательно будет присутствовать при задержании.

Огорчало и то, что при всей любви, соэр работу ставил выше Эллины. Взял короткий отпуск — и тут же заявил, что никуда не едет. Господин Ульман, заместитель Брагоньера, и дня не просидел в кресле начальника.

Уголки губ Эллины непроизвольно плаксиво опустились. Снова вспомнились прежние опасения и сомнения. Любовница и любимая — разные вещи, а Брагоньер ради Эллины не желал отдать дело другому. Можно подумать, в Тордехеше всего один инквизитор! Граф живёт в другой области, вот пусть им и занимается местное Следственное управление.

— Удачного дня! — Эллина встала и направилась в двери.

Настроение окончательно испортилось, требовалось развеяться. Пожалуй, никто, кроме Анабель, лучше не справится с этой задачей.

— Эллина, я тебя не отпускал, — напомнил соэр.

— Так отпусти.

Брагоньер встал из-за стола, подошёл к Эллине и усадил обратно на стул. Помедлив, накрыл её пальцы ладонью и пообещал, они поедут в Калеот. Гоэта видела, Брагоньер хотел, чтобы она возразила, поняла, сейчас не время для развлечений, но Эллина не стала. Она напомнила о вреде постоянной работы и заверила, и без соэра некроманта прекрасно поймают.

— Или я никогда больше тебе ничего не расскажу, — мстительно закончила Эллина.

— Шантаж — не лучшее решение, — заметил Брагоньер и потянулся в карман за кошельком. — Но я обещал, а обещания надлежит держать.

— Вот, — оставив себе пару чекушек, он отдал остальное гоэте, — пройдись по магазинам, купи себе что-нибудь, платье закажи. Или, если хочешь, в столице по меркам сошьём. Леди ли Брагоньер подскажет хорошую портниху, та уложится к сроку.

При мысли о матери соэра у Эллины засосало под ложечкой. Она помнила, как леди отнеслась к ней в прошлый раз: вежливо, но всячески подчёркивая дистанцию между ними, и догадывалась, та не изменит отношения. Одно дело — дворянка, другое — гоэта, которую пригрел в постели сын.

— И вечером ты ночуешь у меня, — вновь погрузившись в работу, заметил Брагоньер.

— Зачем?

— Кухарку жалко: она так старается, а я мало ем, ты знаешь. И до Управления от моего дома гораздо ближе. Мне нужно передать дела, подчистить «хвосты», подписать кучу бумаг… Но тебе это неинтересно, иди.

Эллине не нужно было повторять дважды. Она убрала кошелёк, попрощалась и скрылась за дверью.

Гоэта опасалась, Брагоньер передумает, в последний момент оставит записку, что они никуда не едут. Так бы, наверное, и вышло, если бы не письмо. Его принесли с утренней почтой, когда Эллина завтракала. Соэр уже ушёл, и гоэта сидела в столовой одна. Вышколенная прислуга по приказу хозяина называла Эллину госпожой и выполняла любые желания. Гоэта каждый раз ощущала неловкость, когда ей отодвигали стул или прислуживали за столом.

Белый конверт с тиснением и гербовой печатью наводил на мысли, что письмо адресовано не Главному следователю, а баронету ли Брагоньеру. Эллина побоялась вскрыть его и оставила лежать на подносе.