Ольга Романовская - Паук раскинул сеть

— Не думала, — констатировал он и прикрыл глаза. — Даже если живой, превратишься в сиделку. Уезжай.

Гоэта отчаянно замотала головой и прильнула к горячим сухим губам. Соэр на поцелуй не ответил. Он лежал и смотрел в потолок. Эллина рискнула устроиться рядом и осторожно обняла. Сколько же бинтов, дощечек, и как же пахнет лекарствами! Ну да, на Брагоньере же живого места не было.

Соэр молчал, даже не делал попытки ответить на ласку. Он напоминал живого мертвеца, только дышал и молчал. Заговорил где-то через час, вновь набравшись сил.

— Я не просил тебя помогать, — теперь голос Брагоньера звучал увереннее, жёстче. — Тебя не пощадят. И некромант… Ты прекрасно знала, но сделала. Хорошо, за измену прощаю, хотя это и тяжело…

Он замолчал и глотнул воздуха. Эллина видела его глаза — холодные, чужие, и понимала, соэр лжёт. Измена для него — хуже смерти, пусть даже иного выхода нет.

— Попытаюсь простить, — исправился Брагоньер. — Остальное… Посмотри на меня.

Гоэта покорно села так, чтобы от любовника не укрылось ни единого жеста, и уставилась ему в глаза. Горько, когда допрашивает и обвиняет любимый человек, но его можно понять. Очевидно, соэр увидел нужное, потому что с облегчением вздохнул и попросил воды. Эллина тут же налила и помогла выпить, придержав голову.

— Прощаю, — уже уверенно повторил соэр. — Об остальном потом. Можешь остаться.

Гоэта кивнула и подоткнула одеяло. Брагоньер тут же прикрыл глаза и задремал. Врач говорил, сон ему на пользу.

«Потом» наступило нескоро. Соэр долго набирался сил перед тем, как устроить Эллине разнос.

Брагоньер уже слышал о новом монархе и сделал вывод, что либо против него готовят показательный процесс, либо герцог собирается выслать его из страны. Не знать о выжившем инквизиторе тот не мог. Сольман, навестивший Брагоньера в конце августа, ввёл друга в курс дел при дворе. Судьба главы Тайного ведомства тоже висела на волоске. Всё решится после Дворянского собрания. Поговаривали так же, будто её величество в положении. Она дважды была у женского врача и дважды возвращалась задумчивой. Но пока слухи ничем не подтверждались, и даже горничные не могли назвать имя отца ребёнка, если таковой вообще существовал. Словом, у Брагоньера имелись все основания ждать беды. Его пока не уволили, а сам Главный следователь Сатии находился в отпуске по болезни.

Брагоньер позвал Эллину через слугу. Когда она вошла, соэр полулежал на подушках и смотрел в окно. Читать ему запрещали, долго сидеть тоже, не больше часа в день. Зато зубы и челюсть зажили, ожоги тоже затянулись корочкой над свежей кожей.

— Садись, — Брагоньер указал на кресло у кровати. — Письма на моё имя есть? Если да, потом прочитаешь мне?

— А можно? — удивилась Эллина, придвинувшись вплотную к изголовью.

— Раньше бы спрашивала! Например, стоит ли обращаться к тёмному магу, — ядовитым тоном разбередил старую рану соэр. — Но ты не думаешь, Лина, отвечать же приходится мне. И ты даже не считалась с моими чувствами. Да, я об измене, — подтвердил он невысказанное предположение. — Надеюсь, ты никогда больше так не поступишь. Особенно с этим…

Брагоньер с презрением сплюнул. Он не хотел признаваться в бешенной, неподвластной разуму ревности к Малису, но и сдержать эмоции не сумел. Лучше бы с другим, чем с некромантом! Одно радовало, Эллина действительно изменила только ради безопасности окружающих, никакого влечения к Малису она не испытывала, даже мимолётного. Только поэтому соэр простил одно из самых страшных преступлений по шкале своего мировоззрения. Если б не любовь Эллины, Брагоньер без раздумий расстался бы с ней.

— Но самое страшное не это, а условия сделки. Как понимаю, жизнь взамен на деньги и желание. Ты не ребёнок и должна понимать, к каким последствиям это повлечёт. Твой друг — преступник, тёмный. Чем я занимаюсь, ты в курсе. Сделай выводы сама.

Эллина потупилась и вздохнула. С одной стороны, он прав, но, с другой, разве сам не поступил точно так же ради жизни любимой? Однако вслух ничего не сказала.

— И что ему нужно? Помимо драгоценностей, которые с лихвой окупили бы работу.

— Откуда ты?.. — вспыхнула гоэта.

— Мать рассказала. Потом сходишь с ней к портнихе. Я просил сшить тебе платье. Итак?

Эллина пожала плечами. Малис не объявлялся с того самого вечера.

— Так узнай, — с лёгким раздражением сказал Брагоньер.

Его поражала беспечность любовницы. Тёмный наверняка потребует нечто противозаконное, отыграется за годы преследования, унизит, растопчет.