Кицунэ Миято: Какой придурок вызвал демона?!

Не спится мне чего–то… Кровать слишком мягкая и широкая. Пахнет не пойми чем. Да и весь этот магический мир, всё это как–то странно…

Единственное, чем пока удалось меня впечатлить Гарри Поттеру, это двигающимися фотографиями в их газетах и «живым» портретом какой–то своей родственницы, которая, правда, почти ничего не сказала, но Гарри сообщил, что она в основном недовольно ругается. Колдографии в газетах помогли мне определиться, кого надо искать в Арке Смерти, и как выглядит этот самый крёстный Гарри — Сириус Блэк, а также узнать основных героев местного мира.

Альбуса Дамблдора, старика в очках и колокольчиками в длиннющей бороде, директора этой самой школы волшебства, в которой учится Гарри. Северуса Снейпа, мужик и на фотографии выглядел внушительно и грозно, сразу видно, что был на войне, я зауважал его, когда Гарри сказал, что его профессор зельеварения шпион в ставке Тёмного Лорда. Гарри не сказал, но я почувствовал, что у них с этим Се–ве–ру-сом — вот же имечко! — какие–то тёрки.

Все двигающиеся фотки я вырезал и приклеил в блокноте для записей, который мне раздобыл Кричер. Ещё домовой эльф приволок чернила и кисти для письма, так что заметки для своей «книги бинго» [2] Книга бинго — (яп. 手配書 Бинго — Букку, досл. «поисковые инструкции»), списки врагов скрытой деревни шиноби для их убийства и ликвидации. я тоже вписал, их имена и то, что смог вспомнить о привычках Гарри. Также я всем дал клички, чтобы запомнить лучше и не проговаривать каждый раз эти зубодробильные имена, типа Долорес Амбридж или Руфус Скримджер. Язык мой, кажется, петельками во рту закручивается, чтобы на английском говорить! Теперь распух весь и болит, спать мешает.

И всё–таки странно, что Гарри Поттера после смерти или пропажи с девяностопроцентным летальным исходом его крёстного оставили его друзья. Точнее скинули, как он сам выразился, «на ненавидящих его родственников».

Когда пришло известие о смерти Джирайи я… Помню, что гулял в одиночестве, думал, вспоминал, даже всплакнул чуток, что уж отпираться, было дело… А потом меня нашёл Шикамару и рассказал, как он пережил смерть своего учителя и друга. Приходила Ино, мы с ней снова переспали. Потом Сакура, которая дала… по башке, чтобы я не расклеивался. А Сай попытался мне дать книжки почитать, типа «как переживать горе», я его послал, конечно, далеко и глубоко, но в любом случае он помочь хотел, только не знал как, у самого после смерти брата все эмоции заморозились… Но я чувствовал их поддержку. Они все старались подбодрить меня, растормошить, показать, что я не одинок.

Гнилые какие–то друзья у Гарри Поттера, вот что я думаю.

Вызвал меня этот волшебник–недоучка, как оказалось, вечером, да и крови и сил много потерял во время этого самого ритуала. Так что мы только разобрали «ху из ху», посмотрев подшивки газет. К сожалению, знание местного письма как–то не передалось, поэтому я мог только картинки разглядывать. После «позднего ужина» Гарри валился с ног, поэтому ушёл спать, а я еще подклеивал и писал, что запомнил, в «книгу бинго», а потом тоже ушёл в комнату, которую мне выделили.

— Кьюби, дорогой мой девятихвостый пушистик, ничего не хочешь мне объяснить? — ласково обратился я к источнику своих нынешних проблем, когда понял, что уснуть мне не удастся, по крайней мере, пока я всё не выясню.

Лис отводил взгляд и скалился.

— Ну же, что за хрень произошла? Мне Гарри показал издалека этот гримуар, там на картинках демоны как–то на тебя не очень похожи. И что–то мне подсказывает, что про девятихвостых лисов там вообще ни слова.

— Я — демон! — как–то не очень уверенно рыкнул лис.

— Не–не, я не сомневаюсь, конечно… — и тут меня осенило. — Та–а–ак, ну ка признавайся, тебя что, за демона не считают?

— Я… Что? Нет! — быстро начал он отпираться, слишком рьяно возмущаясь. — Как ты вообще такое… Наруто! Я — демон!

— Угу, — сложил я губки бантиком. — Только не говори мне, что ты решил кому–то что–то доказать…

— Я… Я… — он прижал уши и скуксился. — Просто когда ты разделил мою чакру, я смог ментально попасть в демонический план, а они… Там все… Там…

Лис выглядел настолько подавленно, что мне стало его жаль. А в дрогнувшей черноте внутреннего мира я услышал хихиканья, усмешки, и появились образы глаз. Разные глаза. И пусть было видно, что они вряд ли принадлежали людям, но эти взгляды… Их нельзя было перепутать ни с чем. Эти взгляды преследовали меня всё детство и юность. Вмещающие в себя ненависть, презрение, брезгливость, отвращение.