Алина Борисова - Край забытых богов[СИ]

— Это не игрушка, это… — снова хочется плакать. Да что ж со мной такое?

— Так может, расскажешь мне, что же это? Третий день только об этой птичке и думаешь.

— Третий?

— Третий, Лариска, третий, — он тоже присаживается на валун в шаге от меня. Неторопливо застегивает рубашку. — Очень плохо тебе было. Температура зашкаливала, сбить практически не удавалась, ты в сознание не приходила, бредила только. Чуть получше тебе становилось — начинала птичку свою искать. А с ней затихала, засыпала даже.

— Зачем же было все время отнимать? — ревниво интересуюсь.

— Хрупкая вещь. Видимо, очень старая. Побоялся, что случайно сломаешь.

— С чего ты взял, что она старая? Тем более хрупкая? Кость и кость.

— А ты посмотри внимательно. Она уже расслаиваться начала. Видишь? — он опустился возле меня на колени, указывая пальцем на небольшие трещинки, идущие, практически, по всей фигурке. — Бивень растет, словно дерево, его слои в разрезе похожи на древесные кольца…

— Бивень?

— Ну, из обычных костей фигурки не режут, они по структуре не подходят. Вырезают обычно из рога или из бивня. И здесь скорее бивень, причем — очень старый.

— Но, Анхен, бивень… бивни бывают у слонов, а они здесь разве водятся?

— Не водятся. Еще бывают у моржей. Но моржи отсюда столь же далеко на север, как слоны на юг.

— Но тогда почему ты решил?..

— А вот бивни мамонта в этих краях находили, и неоднократно. Как и другие кости. В древности их водилось здесь, видимо, много.

— Но мамонты… это слишком давно. Когда вымер последний мамонт? Десять тысяч лет назад?

— Десять, восемь, шесть… Никогда не интересовался подробностями их биографии. Когда ледник отступил и здесь вместо тундры леса выросли. Впрочем, я и не утверждаю, что твою птичку сделали еще охотники на мамонтов. Найти бивень и вырезать из него фигурку могли абсолютно в любой момент времени, начиная от смерти того самого мамонта и по сей день. Хотя, пока я тебя искал, не заметил ни одного человеческого поселения в пешеходной доступности. Конечно, ее могли потерять проходившие там охотники… Где ты ее вообще нашла?

— Так, где–то, не важно, — известие о том, что людей, вопреки всем моим надеждам, там не было и нет, меня подкосило. А я так верила, так шла. Казалось, что вот, еще немного, за следующей елкой… А их там нет. И та дорога вела в никуда, только заболела еще сильнее. И эта птичка, которая дарила мне надежду, оказалась таким обманом. И нет у меня никого, кроме Анхена. Никого и ничего. А я еще прятаться от него пыталась. И что б со мной было, если бы он меня действительно не нашел?

Размахиваюсь и швыряю глупую птичку прочь. Она падает куда–то меж камней, скрываясь из глаз.

— Ну и зачем? — Анхен вздыхает. — А завтра опять будешь плакать и просить достать.

— Не буду.

Но он все же встает и идет за птичкой. Перекладывает пару валунов, на мой взгляд, совершенно неподъемных, достает из расщелины поделку, возвращается ко мне. Усаживается рядом, прямо на землю, прислоняется спиной к валуну, на котором устроилась я, откидывает голову мне на колени. А птичку не отдает. Все крутит в руках, рассеянно скользя по ней взглядом.

— Как эмоции у тебя сегодня скачут. Совсем измучила тебя эта болезнь, — он вздыхает. — А знаешь, я ведь могу и ошибаться, в костях животных я не специалист.

Может ли вампир ошибиться в том, что людских поселений в округе нет? Вот уж вряд ли.

— Хочешь, мы потом у Лоу спросим, он у нас любитель всевозможных человеческих древностей, и друзей у него много с теми же интересами, — продолжает меж тем Анхен, не отрывая взгляда от маленькой фигурки. — Они нам про эту птичку все расскажут — и из чего она сделана, и когда, и зачем.

— Нам?

— Ну, мне ведь тоже интересно.

Ему? Эта нелепая человеческая птичка? Хотя… если я три дня лежала в бреду, вспоминая только о ней, а он сидел надо мной, вот такой нечесаный… И крутил в руках эту птичку. От грязи ее отмывал, рассматривал… Вот интересно, о чем он думал, рассматривая работу тех, кто для него — не более, чем дикари? Были, есть и будут. А я для него кто? Та же дикарка, только в одежде? Понял ли он, что значила эта вещь для меня? И что она значит для него?

Провожу рукой по его волосам, зарываюсь в них пальцами, запутываюсь.

— Ну вот, меня переодевал, причесывал, а себя забыл? Дай расческу, хоть волосы тебе расчешу…

— Простите, светлейшая дева, я не знал, что вы изволите очнуться именно сейчас, не подготовился. Платья парадного не одел, бантик в волосах не заколол.