Ник Демин - Ветеран (СИ)

- Дети, мои раскайтесь и придите к Единому, припадите к стопам Его, и воздастся вам по грехам вашим, ибо...

- Знаем, святой отец, знаем, - отвечал сквозь зубы детина тянувший ванну на себя.

Его товарищ бегал вокруг пытаясь хоть что-то сделать.

- Креста на вас нет, слугу Его грабите,

- Что поделать, батюшка, несовершенен человек, поскольку создан был в последний день творения, когда Единый устал и торопился на отдых, - прервал его Шустрый, сноровисто стукая грабителя по башке.

От неожиданности священник отпустил купель и та зазвенела по мостовой. Я поднял её и подал святому отцу:

- Вы бы, батюшка, закрылись в храме, а то не ровен час, прибегут злые люди да и гробанут вас.

Святой отец, подслеповато щурясь уставился в мое лицо:

- Спасибо тебе. Пусть на тебе будет благословление Единого.

- Нам солдатам оно пригодится, стараясь отвести от нас подозрения, которые могут возникнуть когда найдут убитого купца. После этого мы побежали дальше.

- Странно, я грабителя успокоил, а благословление ты получил, - со смешком, но немного обижено сказал Шустрый.

- Не переживай, - успокоил я его, - если это будет выражаться в чем-либо материальном, то я с тобой обязательно поделюсь.

- Сейчас садимся в барку и уходим, - подожил я торопясь на склад.

- А помилование? - спросил Безухий.

- Ты веришь в эти сказки?

- Нет, но вдруг кто-то верит.

- Те пускай остаются, а я ничего хорошего не жду. Надо линять, а то хуже будет.

- Вот это по мне, - вклинился в разговор Шустрый, - погуляем, посмотрим как пираты живут.

- Можно, склонил голову атаман пришлых, - у меня и знакомцы там имеются

***

Прибежали мы поздновато, когда все уже закончилось. Я до сих пор не знаю, что там произошло, поскольку взбешенный Безухий прибил виновато улыбающегося гнуса. Ну и пускай, что мы сами собирались их убить, но ведь ни сейчас!

На палубе валялись убитые матросы и капитан, потерянный мужик из команды пришлого мямлил пытаясь объяснить, что это они первыми бросились, и им пришлось тех убить. Я смотрел на валяющийся труп дебильноватого, на женские тела с перерезанными глотками и прямо таки видел как все здесь происходило. Разговаривать не хотелось, махнув рукой я устало уселся на палубу, выбрав чистый кусочек.

- Ну вот почему, одним все, а другим ничего, - горестно спросил меня Шустрый, глядя на убитую жену купца, голову которой тот нежно прижимал к своей груди.

Я кивнул ему, чувствуя такое же сожаление. Потом до меня дошло, я сочувствовал не купцу, а Шустрому и себе. Сочувствовал в том, что нам не досталась эта роскошная женщина, сочувствовал в том, что она могла бы принести нам удовольствие перед тем как погибнуть, а погибнуть бы ей пришлось по любому. Нам не нужны свидетели, хватит и того, что в живых остался щенок купца, но я сильно надеялся, что он сдохнет во время идущего штурма. Деваться то ему некуда, утешая себя этой мыслью, я ударил. Неслышный свист, незаметный жест, из разорванного горла купца, толчками вытекает кровь. Пленники в углу заволновались. Старик, бывший нашим провожатым, обнимал внучку и с ужасом смотрел на меня. Наши тоже молчали. Я отвернулся и сказал:

- И чего стоим? Кончайте всех, нам не нужны свидетели.

- Ну вот, делов то! - преувеличено весело сказал Шустрый. - И ничего страшного...

После этих слов его моментально вывернуло. Глядя на его зеленую физиономию и лица других, приблизительно такого же оттенка я сказал Безухому:

- Пойдем сходим, проверим.

Мы зашли обратно. Безухий спросил:

- Ты проверишь или масло пойдешь искать?

Не знаю почему, но мне показалось неправильным, что проверять будет ушастый:

- Ты тащишь масло - я проверяю.

Он убежал, а я пошел в гору тел пленников, перед смертью сгрудившихся в углу. Почти все сработали без осечки, только старик был еще жив, собрав все силы, он попытался сказать что-то вроде: Проклинаю или может быть пощады, но я не дал ему этого шанса. Да ему и не надо было многого.

Принесенным маслом мы облили трупы и подожгли, завалив кучей досок серебряной сосны. Глядя на костер Безухий сказал с болью в голосе:

- Все тщетно и суета сует.

А подошедший незаметно Шустрый, все еще зеленоватого цвета, но уже пытающийся улыбнуться сказал со скорбью в голосе6

- Какое богатство пропадает! Серебряная сосна на рынке досками продается, а не кубометрами. А вы её в огонь... Вандалы... - и ушел.

- Это плоть моей земли, - сказал Безухий только мне, - за одно это их нужно было бы предать казни.