Василий Баранов - Флибустьерское синее море

— Нет на мне крови братьев моих. — Прошептал Данька. — Нет греха Каина, позволь мне быть стражем братьев моих, тем, кто оберегает их, а не губит. Да не отвернуться они от меня, как Ты не отвернул лик свой от меня. Да святиться Имя Твое, да пребудет царствие Твое, пусть живет оно в моем сердце.

Он осенил лоб свой крестным знамением, положил поклон и вышел. Медленно брел в свое убежище. Решил заночевать там. Вернулся в ту же комнату. Сел на пол. Здесь теплее, нет ветра. На улице было темно. Данька услышал шум подъезжающей машины. Кто может приехать в эти трущебы? Осторожно выглянул в оконный проем. Машина, дорогая модель. Полиция на таких не ездит. Что понадобилось состоятельным людям в этот час возле полуразрушенного дома. Он насторожился. Из машины вылезли двое. Вытащили еще одного. Руки связаны. Повели его к зданию. Не надо и объяснять, что должно произойти. Следом шел еще один. Руководитель, главный режиссер этого спектакля. Мужчины вошли внутрь. Быть свидетелем криминальной разборки Даньке не хотелось. Не его это дело. Проще уйти через окно незаметно. Не отврати лик Свой от меня. Да стану стражем ближнего своего. Он вспоминал молитву, что недавно произнес перед иконами. Вошедшие прошли в большую комнату. Данька подкрался ближе, встал за стеной. Пленника повернули лицом к главарю.

— Пришло время прощаться, Марат. — Театрально сказал старший. — Так будет лучше.

— Для кого? — Спросил тот, кого назвали Марат. — Для тебя, Филипп. Вспомни, мы были долгое время вместе. Мы дружили, были, как братья.

— Ты забыл, Марат, в бизнесе нет ни друзей, ни родни. Только расчет. К сожалению, твое время истекло. Я помню, Марат, сколько мы вместе пережили, поэтому и решил лично проводить тебя в долгий путь. Посмотреть, как ты умрешь.

— Ты все забыл. Я тебе верил, а ты…

— На колени, Марат. Встань на колени. — Потребовал Филипп.

— Нет, Филипп. Я не стану просить тебя о пощаде. Знаю, что это напрасно. Я умру стоя.

— Как хочешь. — Филипп рассмеялся. — Будем, как говорят в хорошем кино, считать, ничего личного.

Филипп опустил руку в карман, достал пистолет, начал его понимать для выстрела. Даня ждать не стал, появился в дверном проеме, метну ножи. Три тела упали на грязный пол. Даня шел к Марату и напевал: однажды утром рано, на бреге океана, лежат, как три банана, три трупа на песке.

— Так, Марат?

— Ты кто? — Спросил недавний пленник.

На вопрос Данька не ответил.

— Не хочу оставлять свои вещи в этом сарае. А ножички хорошие. Жалко.

Даня вытащил ножи из тел убитых. Обтер их об одежду трупов.

— И что вас принесло сюда? Руки давай развяжу. — Данька недовольно ворчал.

Марат повернулся к своему спасителю спиной. Данька распутал веревки.

— Я тут только решил отдохнуть, бомжую я здесь. Хотел вздремнуть. Мне дела нет, что вы решали, так вы мне помешали отдыхать культурно.

Марат растирал запястья рук. Затекли.

— Покоя от вас нет. — Ворчал Даня. — Ты, мужик, тут останешься невинно убиенных оплакивать, или пойдем.

— Нет, пойду.

— Вот и я теперь из-за вас должен идти, другое место для ночевки искать. Явились, оглашенные! Новое местечко искать, это полночи уйдет, а все из-за тебя. Не дело, когда так убивают, со связанными руками. Грех это, убивать человека, который не может сопротивляться. Я убиваю тех, кто может защитить себя. Эти нелюди, мерзавцы.

— Говоришь, тебе негде переночевать. Я твой должник, можешь у меня передохнуть.

— Если не стесню, не откажусь. Мне и надо, всего уголок. Чтоб сухо и тепло.

Марат остановил такси, и они поехали. Таксист косился на грязного бомжа, что сидел рядом с богатым пассажиром, но терпел. Хозяин обещал щедро заплатить. По дороге Марат и Даня молчали. Они подъехали к большому двухэтажному особняку за высоким плотным забором. Такси уехало. Марат провел гостя в дом. Большая прихожая. Яркий свет и чистота. Ковры, богатые светильники. Владелец не был стеснен в деньгах. Данька потоптался на месте.

— Я уж здесь, барин, обогреюсь. Тут и прикорну, отдохну. Мы к таким хоромам не привычны. Сам видишь, хожу по свету, чем люди пожалуют, то и мое.

— Проходи. Не стоит здесь ютиться.

— Я натопчу, а ковры дорогие. — Данька не хотел снимать куртку. По одежде под ней легко догадаться, странник божий вовсе не странник.

— Снимай куртку. Проходи. Ковры потом почистят.

Даня снял куртку, бросил ее в угол. Туда же шапку. Прошел вслед за хозяином. Марат заметил. Под грязной курткой парня новая военная форма. Нет, бомж так не оденется. Он еще в разрушенном доме понял, пред ним не бродяга, но кто. Это он пока не знал.