Василий Баранов - Хромой бог

— Еду, Костя. — Впрочем, уже утро. Дотянул летчик. Потерпи чуток, еду.

Павел Павлович быстро оделся, выскочил во двор, где под окном стояла его старенькая машина, завел мотор и поехал. Случай, видимо, крайне тяжелый. Костя запаниковал. Заехать к Роману? Чем черт не шутит. Обещал помочь. Через двадцать минут он звонил в дверь квартиры номер два.

Ромка проснулся. Кого нелегкая несет в такой час. Подхватил костыль и захромал к двери.

— Кто?! — Костылем бы им по шее.

— Роман, это я, Павел Павлович. — По голосу можно догадаться, в госпитале что-то случилось.

Ромка открыл дверь.

— Помощь твоя нужна, срочно, — прямо с порога сказал Павел. — Там тяжелый случай. Летчик разбился. До утра не дотянет.

— Шалить заставляешь. Проходи. Я оденусь, и пойдем. — Не его это дело, людские проблемы решать. Созвездия, галактики, сверхновые звезды. А люди? Мелкотравчатость какая-то. Родители удружили, засунули на эту планету. Привык он к ним, к людям. Вот и возись теперь.

Они заезжали на территорию госпиталя.

— Павел Павлович, в операционной сразу буду смотреть. Время поджимает. — Заявил Роман. — Я возле вас в операционной посижу. Ты мне стульчик поставь. Я по ходу подскажу.

Роман мог увидеть любого, кто был на грани жизни и смерти. Чувствовал дыхание, биение пульса.

— Ладно. Я в твоих фокусах не разбираюсь. Сделаю. Лишь бы помогло. — Талант врача дает надежду, а не гарантию.

Больного быстро подготовили к операции. Проводить ее должны Павел Павлович и Константин. Роман в уголочке присел на стул, костыль приставил к стене. Несколько метров до операционного стола.

— Готовы, врачеватели? Приступайте. — Велел Роман. Все, что нужно было перед мысленным взором. Не надо чутких приборов контроля, яркого света операционной.

— А ты, Роман, не посмотришь? — У Павла не было опыта в подобных ситуациях. Как поможет Роман не представлял себе.

— Нет. Я все отсюда вижу. Начинайте. У парня времени осталось мало. Я его подержу для вас на этом свете. Часы судьбы отсчитывают минуты.

Павел Павлович обернулся взглянуть на Ромку. Тело шамана застыло. Лицо окаменело. Застывшие глаза потухли, потом загорелись страшным желтым светом.

— Пора, — проговорили окаменевшие губы Романа.

В мозг Павла Павловича ударила волна чужого вторжения. Четко, до боли, главный хирург видел план операции. Каждую деталь. Руки были его и чужие в тоже время. Бригада хирургов работала слаженно. Пот застилал глаза Павла, ноги подгибались. Роман постоянно торопил: быстрее, еще быстрее. Константин, операционные сестры и Павел Павлович работали в сумасшедшем темпе. Не человеческом. Их держала чужая воля. Последний шов Павел Павлович наложил, когда за окном было позднее утро. Там давно начался рабочий день.

— Все, — сказал он. — Закончили. Больного в реанимацию.

— Подожди, — остановил врача шаман. — Сестры в коридор. Клава, кликни дежурных из солдатиков. Я скажу, когда можно будет зайти.

В госпиталь для помощи направляли наряд солдат, помочь помыть полы, расчистить газоны или перенести какие тяжести. Каждый день новые дежурные.

— Рано в реанимацию, — обратился Ромка к Павлу и Косте. — Я немного поработаю. С вас довольно. Отойдите.

Павел Павлович неуверенно отошел от операционного стола. Рома подошел к больному, протянул руки. Ощутил в ладонях жар. Несколько раз провел над телом открытыми ладонями. Голубое сияние облаком соскользнуло с пальцев. Окутало тело летчика. Несколько минут сияние сохранялось. Роман отвел руки, сияние погасло. Павел Павлович подошел к столу. Свежие раны на теле затянулись. Для Константина все действия Романа были странными. Само его присутствие на операции — нарушение всех правил. Но он безгранично доверял своему учителю, Павлу. Операционные сестры верили в золотые руки главного хирурга. Сама мысль перечить Павлу Павловичу в этом отделении казалась святотатством.

— Вот сейчас, Павел Павлович, можешь в реанимацию везти удохлика. — Слово "удохлик" отчего-то нравилось Роману. Он награждал им тех, кто нуждался в заботе и уходе. В сочувствии. Нежное слово.

Больной открыл глаза.

— Где я? Что со мной? — Произносит с хрипотцой. Осматривается, пытается понять, что произошло.

— Лежи. Тебе рано вставать. — Сказал Константин. На его глазах свершилось чудо. Но лучше, если больной пока не будет подниматься. Так спокойнее, привычней.

Но больной пытался подняться. Павел Павлович усилием руки заставил его лечь.

— Тебе сказали, надо лежать. Подчиняйся. Здесь командир Роман. Только он может разрешить тебе встать.