Алексей Веселов - Как исправлять ошибки (СИ)

– АААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

За мою лысую черепушку отчаянно цеплялся всеми когтями Сириус. Ну, это я так подумал, что Сириус. Ослепнув от боли и заливающей глаза крови, я даже предположения способен был делать весьма смутные. Хотя, собственно, кто еще может цепляться за что‑то когтями, весить не меньше лошади, умещаться на голове и при этом лупить пушистым хвостом по моей спине? Не мышь же так мутировала, пока я в обмороке валялся!

– Я‑ау тебе‑ау лично глазенки‑то твои‑у бесстыжие повыкалупываю‑у‑у‑у! – взвыл монстр на моей лысине. – Быстро забудешь как на всяких мяу‑девиц во сне пялится‑ау!

– Сыр, отцепи‑усь! Больно‑у! – заголосил я, с перепугу сбиваясь на кошачий акцент.

– Так его, Сириус, так! Ату его! – весело подбодрил женский голос и без того невменяемого кота.

Оставив в кошачьих лапах половину кожи своей многострадальной головы, я таки отодрал от себя клетчатое чудовище и злорадно зашвырнул куда‑то вверх и вбок. Раздался вскрик и злобное шипение все той же женщины. Попал, значит. В Киду, кажется. Обтерев рукавом капающую на глаза кровь, я осмотрелся. Прихожая имела вид фантастически‑нереальный. Входная дверь, похоже, была намертво заклинена рухнувшим в обморок магическим засовом. На прилежащей к ней территории царил завал, возникший, судя по всему, в результате потасовки между стойкой и вешалкой: их верные солдаты – древнее шмотье и не менее древнее оружие, трости и зонтики – полегли все, как один, успев нанести противнику невосполнимый урон. В верхней части второго пролета башенной лестницы толпились почти все призванные герои, при этом так налегая на перила, что рисковали в любой момент посыпаться вниз, как спелые яблоки. Но самое сюрреалистическое зрелище представлял нижний пролет, который я так отчаянно и тщетно пытался спасти от премудрого Шимшигала. Он зеленел. Нет, не так. Обратившись в густые заросли непроходимых джунглей, он цвел пышным цветом. Великолепные, чуть мерцающие в полумраке цветы всех оттенков радуги распускались едва ли не на каждом побеге. Общей у них была только форма: пара верхних лепестков изгибалась над тремя нижними хищными клыками, из глубокой пасти цветоложа высовывался зловещий раздвоенный пестик. Но не буйство растительности вогнало меня в ступор. Великомудрый Аль де Баранус, удобно оседлав одну из веток, играл в веревочку с двумя разветвленными на манер человеческой кисти ветками. Голову его украшал пестрый венок, а в глазах плескалось счастливое безумие. Ректор магической Академии, великий волшебник Шимшигал покачивался в сплетенной все из тех же веток люльке, весело гукал, пускал пузыри и одной рукой лупил по свешивающейся к его лицу гирлянде цветов, а другой пытался засунуть в рот собственную ногу.

– А… Э… У… – захлопал я челюстью, невразумительно тыча пальцем в двух резвящихся стариков. – Что это с ними? – наконец выдавил я и воззрился на соратников.

– У себя спроси! – фыркнула Киниада, презрительно дернула плечиком, демонстративно протолкалась через остальных и направилась вверх по лестнице.

– Это дерево барзанс, – любезно пустился в объяснения эльф, высовываясь из‑за плеча Делимора. – Очень редкая и ценная порода. Точнее, древесина у него ценная, а вот цветы весьма ядовиты. Достаточно лишь раз прикоснуться к такому цветку, чтобы впасть в детство.

– И… что?.. Это… это с ними навсегда?! – ужаснулся я.

– Ну что ты! – поспешил успокоить меня Феллион. – Если убрать от них цветы, через часик очухаются.

– Да как же их убрать‑то, если для этого до них нужно дотронуться! – запричитал я.

– Так же, как и призвал, – развел руками ушастый.

– Я?!

– Ну не мы‑у же! – протиснулся между ног собравшихся к самым перилам Сириус. Я облегченно перевел дух, заметив, что кот успокоился и покушаться на мою плешь больше не собирается. – Это ты‑у с чего‑то так апгрейднулся.

Все сразу встало на свои места. Уже спустя пару минут оба почтенных мага сверзились с развоплощенного дерева, лестница снова стала самой собой, после чего мы перетащили потерпевших ко мне в комнату (не напрягаться же, таская их вверх по ступенькам!) и аккуратно складировали на полу.

На почве экстренной побудки у всех, разумеется, разыгрался аппетит, и мы плавно переместились на кухню. Претерпев все возможные издевательства от этой развеселой компании, я, тем не менее, чувствовал себя почти счастливым, помирился с Сырком и даже поблагодарил его за спасение моего грешного воображения от обольстительных чар Повелительницы. И все бы ничего, если бы леди Кида не решила все же присоединиться к трапезе. Поскольку она была единственной, кто еще не успел высказаться по поводу моей расцарапанной башки и нелепого положения, в которое попали великие волшебники, все началось по второму кругу.