Алексей Веселов - Как исправлять ошибки (СИ)

– Уже нет, – честно ответил я. – Теперь летаю.

– Летаешь?!

– Ну… левитирую, – я вдруг почувствовал, как лицо заливает краска. Действительно, ко мне такая красотка пришла, а я… захотелось спрятаться за спинку кресла, чтобы хоть штанов дранных видно не было. А еще лучше стать невидимым, как в прошлый раз, но мне показалось, что это будет нетактично. Вдолбленные с дтства в мою непутевую голову правила хорошего тона сразу же дали о себе знать. – Э‑э‑э… да вы присаживайтесь, – развернул я кресло, – отдохните. С кем имею честь?

– Ух ты! – девушка одарила меня еще одной улыбкой, села и закинула ногу на ногу. Я снова нервно сглотнул. О чем с ней говорить я не имел представления. – Баронесса Кисания де Моредо. Можно просто Киса, – представилась она, и мы с котом переглянулись, и Сириус презрительно фыркнул. – Я здесь по поручению старика Шимми.

– А! – я тут же решил, что баронесса, собственно, не ко мне пожаловала, а к учителю, и принялся оправдываться. – Так великомудрый Аль де Баранус спит еще. Но вы не волнуйтесь, баронесса, я его разбужу сейчас…

– Фигассе мне этот страпер сдался! – недвусмысленно высказалась девушка, и я слегка поплыл от сленга. – Я к тебе, маркиз. Тут вот Шимми велел лично тебе в руки передать, – она помахала бумажным пакетом, который я до этого даже не заметил. – Сказал, иначе ты еще лет сто без штанов ходить будешь. Давай, примеряй обновку, – с этими словами она непочтительно швырнула в меня пакетом, бумага разъехалась, и я едва успел поймать летящие мне в лицо… джинсы!

– Ух ты! – не выдержал я и прижал к груди вожделенный символ моей принадлежности к гильдии магов.

– Ну? Чего стоишь? Напяливай! – потребовала баронесса.

– Э‑э‑э… – я растерялся. И смутился. Переодеваться перед дамой я, само собой, не мог, слетать в свою комнату и оставить ее одну – тоже, и уж тем более не хотелось влезать в новые джинсы в пыльной кладовке.

Я тянул время, пытаясь найти достойный выход из ситуации, а потому делал вид, что разглядываю свое нежданное приобретение. Доразглядывался. Потому что, когда увидел, что на поясе красуется кожаный лейбл с эмблемой Академии, понял, что меня опять лажанули.

– Может, хватит вздыхать над тряпкой‑то?! – не выдержала Кисания. – Мог бы и уважить девушку, покрасоваться в чем‑то поприличней своих обносков.

– Простите, баронесса, – вздохнул я, чувствуя, как краска снова заливает лицо, – как бы высоко я не ценил щедрость премудрого Шимшигала, но принять этот подарок не могу, – я протянул джинсы обратно.

– С какого перепугу? – изумилась девушка.

– Я не являюсь студентом Академии, – пожал я плечами, стараясь выглядеть как можно независимей.

– Всего‑то?! – баронесса расхохоталась визгливым громогласным смехом. Сыр зашипел, а я поморщился. – Ну так стань! Кто ж тебе мешает‑то?!

– Извините, не могу, – во мне прорезалось классовое достоинство, – я дал слово де Баранусу и принес клятву ученичества.

– И много тебе твоя клятва дала? – презрительно фыркнула она. – Оно и видно по твоей рванине!

И снова, второй раз за это утро, кровь ударила мне в голову. И снова я сам не понял, что произошло. Нет, джинсы на мне не появились, но о таких штанах, камзоле и кружевах на рубашке мог мечтать любой придворный щеголь. Тело мое ощущало все ту же щекотную бахрому обтрепанных рукавов, грубый шов заплатки чуть выше правого колена, но даже я сам видел на себе изысканный туалет столичного денди.

– Слушай, маркиз, а ты, оказывается, кросавчег! – Кисания обошла меня по кругу.

Ну, собственно, я и сам сегодня это заподозрил, правда, не думал, что так быстро дождусь комплиментов от девушки. Наверное, поэтому и зарделся.

– Благодарю, – промямлил я.

А ее круг тем временем все сужался. Еще пара шагов, и вот она уже прижималась ко мне своими умопомрачительными… э‑э‑э… достоинствами, а я, как последний дурак, коим, собственно, и являюсь, не знал, куда девать руки.

– А, может, все же согласишься в Академии поучиться? – многообещающе пропела баронесса прямо мне в губы. – Могли бы с тобой почаще видеться, поближе познакомиться…

И тут у меня перед глазами поплыло, ноги стали ватными, на поясе что‑то знакомо кольнуло, и предательский обморок подобрался вплотную.

Последнее, что я услышал, был отчаянный мяв Сириуса:

– Ты‑у его уби‑ула!

Очнулся я, кажется, от щекотки. А может, сначала очнулся, а потом ее почувствовал. Гневный хвост Сырка мотался из стороны в сторону, периодически проезжая по моему носу. Я чихнул. Кис взвился в паническом прыжке, в воздухе развернулся на сто восемьдесят градусов, обозрел мою скромную персону и облегченно вздохнул.