Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей (СИ)

— Да, эта… с лошади-то слезайте.

— Зачем?

Дайм строил из себя туповатого зануду и прощупывал лоботрясов на предмет сюрпризов от… Навскидку Дайм бы назвал десятка два магов или вельмож, не побрезговавших подставить деревенщину ради удовольствия ему насолить, а при очень большом везении — избавиться от занозы навсегда.

— Дык эта, — почесав дубиной грязную пятку, пояснил медлительный здоровяк с глазами больной коровы. — Нас четверо, а вы один, почтенный. Делиться надо.

— Делиться? Никак папаша научил.

Здоровяк насупился, пожевал губами и буркнул что-то неразборчивое в защиту папаши.

— Слазьте по-хорошему! — пришел ему на помощь плут.

— Ага, слазьте, пока мы добрые! — обрадовано поддержал его самый мелкий.

Лучник-мазила молча прятался за спинами дружков, пытаясь строить зверскую рожу и подрагивая подбородком. От всех четверых разило дурью, ленью, трусостью и злобой.

Дайм расслабился. Сюрпризов нет, дурь и разбойничков своя: наверняка наслушались в кабаке баек о сладкой вольной жизни, да удрали от мамок. Спрятав ухмылку, он покачал головой и одарил живописную группу укоризненным взглядом.

— И не совестно вам? Может, у меня, кроме этого коня, ничего и нет. Ограбите, придется и мне в разбойники идти.

— Вы зубы-то не заговаривайте… Кошель или жизнь! — почуяв слабину, пошли в наступление разбойнички, для храбрости подпихивая друг друга в бока. — Слезайте уж…

Дайм не выдержал и рассмеялся, чем поверг молодцов в замешательство. Они остановились и уставились на странного путника, лучник даже пригнулся на всякий случай.

— Ай, как нехорошо! — отсмеявшись, продолжил Дайм. — Вам мамки не говорили, что тракт — место опасное, тут деток обидеть могут? Ну-ка, бегом по домам, да передайте папашам, чтоб не пожалели вам вожжей!

Для пробуждения здравого смысла в твердых головах Дайм не ограничился словами. Небольшая иллюзия, и вместо веселого шера с бирюзовыми глазами перед парнями предстало нечто среднее между демоном Ургаша и деревенским старостой. Тварь приподнялась в седле, оскалилась, показывая длиннющие клыки.

— Домой! Быстро! И чтобы никогда! — провыл Дайм замогильным голосом. — У-у! Догоню-у!

Хруст веток, топот и сдавленное проклятие врезавшегося в дуб лучника послужили Дайму ответом. В пыли остались валяться дубинки и неуклюжий самодельный лук, в ежевике образовалась брешь, будто с тракта ломилось в лес стадо кабанов. Флегматично фыркнув, конь покосился на всадника — а тот от души хохотал.

— Хорошее предзнаменование, Шутник. — Проводив взглядом удаляющийся топот, Дайм похлопал коня по холке. — Вперед, в Суард!

Отпустив поводья, Дайм снова погрузился в размышления. Юго-западный тракт был знаком Шутнику до последнего камня, как и все дороги Империи: главе имперской Канцелярии не сиделось в Метрополии. За двенадцать лет службы он изъездил все шесть провинций вдоль и поперек, донося до шеров волю императора — не ту, что читают на храмовых площадях герольды и печатают на первых страницах газеты, а намеки, рекомендации и мягкие просьбы. А чтобы намеки не прошли мимо ушей подданных, на должность Тихого Голоса император поставил собственного бастарда, мага категории дуо. Высокая честь, на взгляд вельмож. Слишком высокая — на взгляд четырех законных сыновей императора, могущих похвалиться Цветными грамотами разве что категории кватро, а то и вовсе условной. И весьма обременительная честь служить шпионом, пугалом и палачом — для самого Дайма. Была бы его воля, Дайм доучился бы в Магадемии, женился на какой-нибудь не слишком родовитой шере, вернулся в свою глушь и никогда не попадался императору на глаза. Но, как любит говорить Его Всемогущество, шер предполагает, а император располагает.

Почувствовав хмурые мысли хозяина, Шутник вопросительно фыркнул.

— Быстрее! — Подобрав поводья, Дайм ударил коня каблуками.

Этот визит в Суард обещал быть непростым: там, где замешаны темные шеры и имперские кронпринцы, просто не бывает. Но тем интереснее игра! И выиграть эту партию у высокомерной сволочи, возлюбленного брата Лермы, Дайм просто обязан. Мало ли, что Дайм связан с Императором не только присягой, но и Печатью Верности, не позволяющей даже помыслить о том, чтобы причинить венценосному отцу вред. На сводных братьев его верность не распространяется.

«Кто владеет информацией, тот владеет положением», — не раз повторял ученику Светлейший Глава Конвента, Парьен. Дайм был полностью согласен с учителем — и, благодаря архивам и агентам Канцелярии, никогда не лез в воду, не зная броду. Но в этот раз именно информации ему недоставало. Всего об одной фигуре: принцессе Шуалейде. В донесениях капитан Ахшеддин уверяел, что принцесса — сумрачная шера, что-то такое из легенд и сказок Ману Одноглазого, но ведет себя как скорее как светлая. При этом в Уджирском ущелье она использовала чистейший темный дар, что и позволило Дайму расстроить помолвку Лермы с самой богатой провинцией Империи, чтоб дорогого братца зурги живьем сожрали. Распуская слухи о темном даре младшей принцессы Валанты, Дайм не тешил себя пустыми оправданиями «это для её же блага». Благо незнакомой девочки волновало его меньше всего: от века судьба принцесс — служить разменной политической монетой, будь они темными или светлыми. Теперь же одними слухами не обойтись, слишком высоки ставки.