Татьяна Богатырева - Мастер теней

Проклятье. Если не Бастерхази — то Шуалейда? Хисс хочет ее душу, и рано или поздно заставит своего слугу выполнить заказ. Может быть, сказать ей?.. не прямо, Хисс не позволит выдать тайну заказа. Намекнуть. И лучше намекнуть Длинноухому, уж он не пожалеет мастеру ткачей быстрой смерти… Или он знает? Для кого он говорил про Закон — для Шуалейды или для мастера теней? Но зачем, проклятье…

«Третья сторона. Мастер Ткач», — как наяву послышался голос главы Канцелярии.

Стриж потряс головой. Наставник? Нет, ни за что.

«Цель, заказчик или Мастер Ткач, — теперь голос Дукриста походил на рык демона. — Хисс все равно получит свою жертву».

Только не Шуалейду. Что угодно, только не ее! Лучше бежать от нее подальше, пока демон снова не потребовал крови.

Стриж схватился за виски, зажмурился: не думать о заказе, не звать демона! — и только сейчас понял, что его лицо и руки обожжены. Камзол вместе с рубахой сгорели, ожоги горели и тянули, но Стриж почти не чувствовал боли. Ярость, обида и ненависть выгорели, когда он охотился на Бастерхази, и, хоть при воспоминании о Шу, воркующей с Дукристом, все еще было горько, ясность рассудка вернулась. Почти. Если не встречаться с шисовым Длинноухим — и не думать о заказе!

Какая-то ветка царапнула по обожженному боку, и Стриж зашипел от боли, проклиная неуместную слабость, и стал внимательно рассматривать Фельта Сейе — немедленно отвлечься от мыслей от крови и демоне!

Несмотря на разгар бала, в этой части парка было пусто, даже музыка доносилась еле-еле. Сам парк больше походил на лес, только светлый от множества фонарных жуков, и дворца не было видно, хоть он успел отойти от башни Бастерхази всего на пару десятков шагов. И фантомные феи отчего-то не кружились в хороводах, а сидели на ветвях и любопытством разглядывали его. Очень странное место этот Фельта Сейе!

Высоко в ветвях засмеялся филин, зашумел крыльями, и на Стрижа посыпались листья, прилипая к воспаленной коже. Прикосновение оказалось неожиданно прохладным и приятным, а запах — похожим на буши, испеченные мамой Фаиной. Стриж невольно вздохнул, потом зевнул, зажмурив глаза… а когда открыл их, обнаружил вместо дорожки под ногами мягкую траву, вокруг полянки — непролазное переплетение кустов и молодых грабов. Из-под корней старого дуба выбивался ручеек и журчал что-то умиротворяющее, а над водой качала лимонными, светящимися в темноте гроздьями цветов жалей-трава.

Размышлять, с чего вдруг Фельта Сейе дарит ему такие подарки, Стриж не стал. Толку-то? Умывшись и напившись из ручья, он сорвал несколько длинных и широких листьев жалей-травы, намочил их, размял и приложил к ожогам. Боль немедленно утихла, зато закружилась голова, и Стриж, как не цеплялся за ускользающее сознание, провалился в теплый и уютный сон.

Разбудили его голоса. Мужские. Смутно знакомые.

Стриж мгновенно вынырнул из сна, готовый драться, бежать или прятаться. Голоса звучали совсем близко и сверху, было темно и тесно, пахло сыростью, давленой айвой и мужским потом. Со всех сторон кололись ветки, в лицо лезли жесткие листья. Стриж не успел удивиться, почему спал в самой гуще куста, как разобрал знакомое имя:

— …Зифельд!

Он прислушался, но голоса звучали невнятно, словно через слой ваты, хотя движение нескольких людей чувствовалось совсем близко, так близко, что Стриж мог бы схватить ближнего за белоснежный чулок.

— …не переломитесь, если пригласите…

— …вы же говорили, сегодня!

— Не шутите так, если ушастый…

— …от вас зависит успех…

— …не можем позволить…

Стриж насчитал четверых. Одним из них был тот самый шер Зифельд, что всего полтора месяца назад забрал у Пророка похожий на глаз артефакт. И пахло от него той же опасностью и пустотой.

— Отличная будет охота, — прорвался голос чуть внятнее прочих.

На слове «охота» Стриж снова напрягся, смутная догадка забрезжила… и сбежала, испуганная шелестом шагов по гравию.

— Дорогой, вот вы где! — послышался раздраженный женский голос. — Извольте вернуться в зал, вас спрашивал Его Светлость Дарниш.

— Разумеется, дорогая супруга. Благодарю за вашу заботу, — отозвался насмешливо и холодно Зифельд. — Обсудим нашу партию позже, благородные шеры.

— Мое почтение, графиня.

— Вечно вы в делах, граф.

— Мы, пожалуй, навестим южную ротонду. Надо же послушать хваленых примадонн из Ольбера.

Перекидываясь пустыми репликами, гости разошлись в разные стороны. Стриж дождался, пока шаги и голоса стихли, осторожно выбрался из куста и глянул вверх. Серп луны едва сдвинулся, судя по звездам, до полуночи оставалось не меньше двух часов. Получается, он прятался часа полтора. Но от ожогов не осталось и следа, в голове было ясно и свежо, словно после купания в холодном озере. Даже при взгляде на мерцающую сине-лиловым башню Заката не хотелось кого-нибудь убить или сбежать к шису на рога.