Дан Берг - Страна Эрцель

Слушатели расселись по местам. Первые ряды партера, ложи и бельэтаж заполнили звезды и эполеты, портупеи и мундиры. Среди парадного блеска шназов то тут то там чернели блеклые пятна подстриженных бород и скучных фраков просвещенных эрцев. Дамы обеих категорий публики были равно хороши. Фальки и их молодой покровитель сидели в ложе.

На сцену взошел управляющий театром и потребовал тишины. Добившись ее, он объявил, что в зале, гордящимся лучшей в мире акустикой, — тут, как по команде, раздались, а потом также дружно стихли ликующие аплодисменты — в этом зале сегодня имеет быть оперный спектакль — сочинение композитора Рондера. Управление театра приготовило сюрприз: сам господин Рондер выступит перед публикой.

Воцарилась тишина. Потом откуда–то из глубины возникла прекрасная музыка. Взлетели чудные голоса и заполнили собой пространство. Слушатели старались придавать своим лицам выражение, адекватное событиям развертывающейся на сцене драмы. «Как жаль, что в нашей стране нет входа в этот дивный храм. Тяжелые камни истории завалили вход» — подумал Бернар. Райлика глядела на сцену и отмечала про себя: «А ведь мой Нимрод похож на белокурого богатыря со щитом и копьем!» Перевела быстрый взгляд с оригинала на копию: «Похож–то похож, но мой ли?»

Быстро пролетело время четырехчасового спектакля. Музыка смолкла, занавес упал, публика трепетно ждет. И вот, свершилось. Из–за тяжелого плюшевого полотнища вышел господин Рондер. Крупная фигура, слегка лысоват, подбородок чуть скошен. Простотой одежды сходствует с обитателями галереи, а не лож. Смущенно улыбнулся, раскланялся. Глаза — сама доброта. Впервые видевшие его удивлялись, как человек такого непритязательного и благодушного вида создает столь потрясающе мощные и непререкаемо великие творения. Знавшие его прежде говорили, что у человека с открытой душой и лицо открытое.

«Дамы и господа! Соотечественники! Сегодня вы слышали мое последнее сочинение, — начал говорить Рондер негромким мягким голосом, — И моя душа ликует, ибо я вижу, что тронул сердце истого шназа! Гордый шназский дух наших древних преданий я воплотил в звуках музыки и пения. Подлинное искусство произрастет на земле национальной истории. Судьба даровала нам, шназам, великую историю, и мы даруем миру великую музыку.

Почтенные дамы и господа! Хочу остеречь вас от ложного обаяния фальшивой музыки, что ныне пробивает себе дорогу. Эрцы, народ без родины и земли, за три тысячелетия так и не породивший национального своего искусства, создают подделки и портят вкусы. Композиторы из эрцев способны лишь к подражанию, и притом только в части формы, но не содержания, ибо в их душах отсутствует собственное художественное содержание, а к чужому приобщиться невозможно.

Мы не должны более стыдиться естественной антипатии к внешнему виду эрцев и к языку сего неспособного народа, но должны стыдиться нашей наивности, подвинувшей нас принять ложную идею равноправия. Я говорю Эрцам: «У вас есть спасение — оно в отказе от самих себя!»

Дамы и господа! Дорогие мои шназы! Сегодня вы слышали нечто свое и подлинное. Дай нам бог умение, чтобы распознать, и мужество, чтобы отбросить, — чужое и фальшивое.

Благодарю за внимание.»

Потрясение и разочарование. Луиза и Райлика не поняли произнесенной на шназском языке речи, но бледные лица Бернара и Нимрода вселили в женщин страх. Нимрод, срезая углы, передал смысл рондеровых слов. Бернар огласил свою беспощадную версию.

В гостиницу возвращались за полночь.

— Мои предки и твой отец, уроженцы страны Ашназ, на путях просвещения искали спасения эрцам. Шназы предлагают нам другой план спасения — отказаться от самих себя, — сказал Бернар, обращаясь к Нимроду.

— Рондер говорил от своего имени, — возразил Нимрод.

— А громкие аплодисменты от партера до галереи?

— Я смущен и подавлен, как и вы, господин Фальк.

— Командирство твоего отца… Мир праху его.

— Шназам трудно простить нам исключительность, они посягают на нее и подозревают, что цели наши — вселенские. Нужны время и вера.

— Ты говоришь, как проживший жизнь старик, хотя старик–то я! Веры во мне довольно, а время смеется нам в лицо. На полтора века мое время опережает твое, но мы решаем одну задачу!

— Страна Эрцель — страна эрцев. Уповаю на то, что вы ближе к цели.

— У нас то же упование. Оно и привело нас сюда, за Свитком спасения.

Бернар задумался. Воцарилось молчание, которое он же и нарушил.