Дан Берг - Страна Эрцель

— Любезные эрцы! Почтенные господа! Без вступления и лишних слов представляю вам наших нежданных и негаданных, но бесценных и милых сердцу гостей — господина Бернара Фалька, его супругу Луизу и дочь Райлику, — лучезарно улыбаясь, произнес господин Вайс.

Бернар встал и поклонился во все стороны. То же сделали Луиза и Райлика.

— Нам не терпится услышать рассказ о стране Эрцель, которая возникнет через много лет, когда наше поколение уже уйдет из этого мира. И, разумеется, наша община проявит королевское гостеприимство и окажет всю возможную помощь дорогому семейству Фальков, — сказал господин Вайс и пригласил Бернара на возвышение.

— Любезные господа! Почтенные эрцы! Я буду говорить кратко и я прошу вас: не стесняясь, перебивайте меня вопросами и поправляйте, ибо беседа плодотворнее монолога, — начал Бернар, — От вашего до нашего времени неслыханно много бедствий претерпел народ эрцев. В возмещение мук бог даровал нам шанс, и мы не упустили его и создали свою страну.

— Воспользуюсь разрешением господина Фалька и вставлю слово, — сказал сидевший неподалеку от оратора старый эрц, обладатель длинной, редкой и седой бороды и имеющий репутацию консерватора, — Я полагаю, что господь не в утешение за страдания, но, избрав себе народ эрцев, дал ему страну — место под солнцем.

— Избранничество — это не столь патент на превосходство, сколь бремя и обязанность грешить меньше прочих народов и светить им в пути, высоко держа факел прогресса. Не потому ли, господин Фальк, терпят гонения эрцы, что миссию свою толкуют превратно и не исполняют вполне? — задал вопрос второй полемист, человек либерального направления мысли, много уступающий первому годами и длиной бороды.

— Господа, не будем злоупотреблять великодушием гостя. Пусть господин Фальк говорит без помех! — воскликнул глава общины.

— Благодарю вас, Господин Вайс! Я продолжу. Мы строили страну, но мира с соседями не знали, и это — наша боль. Нынче все больше граждан направляют взоры в сторону мира, но пока еще велика сила у превратно толкующих миссию — так, кажется, было сказано — и ищущих вдохновения в темных глубинах мистической баккары. Нам нужен Свиток. Умелые люди применят его слово и укрепят сердца тех, чья вера в спасение через мир не тверда. Свиток принесет спасение.

— Господин Фальк считает, что баккара, толкующая о спасении, — помеха ему? — с сарказмом на устах вновь перебил рутенер.

— Обстоятельства страны Эрцель говорят в пользу разумной умеренности и вопиют против старого фанатизма, — взвешенно, размеренно и холодно возразил его оппонент.

— Баккара не старый фанатизм, а нестареющее достояние народа! — парировал первый спорщик.

— Довольно, господа! Не для сего вечного диспута, а ради наших дорогих гостей мы собрались под этой крышей, — урезонивает идейных противников хозяин дома, — Прошу вас, господин Фальк, объясните, почему вы думаете, что Свиток находится в Уухене?

— Я ожидал этого вопроса, любезный господин Вайс. Как вам известно, мой род происходит из этих мест. От отца и деда я слышал, что в стране Ашназ, и в городе Уухене прежде всего, возникли и укрепились либеральные воззрения на спасение. Поскольку правоту этих воззрений подтвердила история страны Эрцель, то вполне разумно именно здесь искать Свиток спасения, не так ли, господин Вайс?

— Я восхищен вашей проницательностью, господин Фальк. Мы подробно обсудим с вами дело о Свитке, — сказал глава общины.

Последние слова хозяина дома были истолкованы, как сигнал к окончанию ассамблеи. Люди стали расходиться. Кроме Вайсов и Фальков остался упомянутый прежде красивый молодой человек.

Пока мужчины бились насмерть картонными мечами, Луиза и Райлика пребывали в обществе супруги и дочерей господина Вайса. Луиза с госпожой и девицами Вайс вели оживленный разговор на эрците, хотя недостаточные познания шназских дам в языке сужали тематику. Райлика не проронила ни слова. Она обратила внимание на молодого человека, а также обратила внимание на то, что и он обратил на нее внимание. Так они и сидели молчком в разных концах зала, перехватывая притворно случайные взгляды.

Райлика была обижена на девятнадцатый век, ибо в предпринятом хозяином дома размещении мужской и женской части публики усмотрела не прогрессивный либерализм, а мужской деспотизм. Новые идеи не скоро завоевывают наши симпатии, а у старых — шансы вообще иллюзорны. Чтобы занять время, Райлика, преодолевая здоровое женское равнодушие к идеологическим спорам мужчин, прислушивалась к шуму словесных волн в зале. Пока гости расходились, Бернар спросил дочь, что она думает о различных мнениях. Райлика ответила, что не усмотрела различий. «Все — она сделала ударение на слове «все», пристально глядя на отца, — Почитают себя высшей кастой». Выплеснув досаду, успокоилась.