Джеймс Роллинс - Буря ведьмы

У меня зародился план.

Я решил, что переработаю свитки в пьесу — изменю несколько имен и географических названий, слегка уведу историю в сторону — и так донесу до людей сокрытую в них магию. Однако меня предал один актер. Во время премьеры я был арестован вместе с труппой и зрителями.

Из двухсот человек, выволоченных из театра в ту дождливую ночь, если не считать моей жены, я единственный еще жив. И мне до сих пор слышатся их вопли. За пять зим заточения я пролил столько слез, что жажда стала моей вечной спутницей. Даже сейчас, когда пишу эти слова, слезы размывают чернила, прочерчивая темные дорожки на песочном пергаменте.

Но, несмотря на то что свитки принесли столько горя моей семье и многим другим людям, в глубине души я не могу сожалеть, что изучил их. Они изменили меня, и теперь я знаю правду! И эту правду не вырежет нож палача. Я умру с последними словами свитков на устах — и умру удовлетворенным.

Будучи писателем, я всегда подозревал, что в словах таится особая магия. Но, прочитав свитки, понял, каким могущественным может быть письменное слово.

Слова обращаются человеческой кровью.

Добро пожаловать к свиткам.

Вы спросите, зачем тратить первые страницы на предсмертные речи человека, совершившего святотатство? Сала'зар Мат был казнен через публичные пытки и медленное отсечение головы в тюрьме Нью-Велк в Сент Сиб'аро утром следующего дня после того, как написал приведенное выше предисловие.

Его смерть, дорогие ученики, — первый урок, над которым вам следует задуматься, прежде чем приступать к исследованию.

Вы поверили Мату? Поверили в то, что слова могут стать человеческой кровью? Что они наделены таинственной силой? Не стыдитесь, если поверили. Сала'зар Мат был искусным писателем.

Но пусть это станет для вас уроком — не верьте словам.

Мат пал жертвой заблуждения, его ум ослаб, и причиной тому — чтение свитков без должной подготовки.

Пусть его смерть — а не слова — станет для вас уроком. Слова не смогли спасти ему жизнь.

Итак, прежде чем откроете первую страницу второй книги, вы должны принять истину и укрепить свое сердце, произнеся до захода солнца сто раз:

«Слова не обладают силой.

Свитки не наделены могуществом.

Власть и сила всецело принадлежат Совету».

Рожденное огнем в тени драконьих крыльев, так началось путешествие.

За окном зимнее солнце готово опуститься в синеву Великого Западного океана. Небо над водой уже не розовеет весенним заревом — оно словно измято багровыми, красными и желтыми синяками. Каждый вечер с тех пор, как закончил в прошлом году первую часть истории о ней, я сижу за столом и жду. За последние сто ночей с этого самого места я несколько раз наблюдал, как луна наливается и снова тает, с застывшим над пергаментом пером, но не мог написать ни слова.

Почему? Почему я снова и снова откладываю повествование? Ведь продолжить рассказ — единственный способ освободиться от злых чар, наложенных ведьмой. Только поведав правду, я смогу разрушить проклятие и наконец умереть. Или я сознательно замедляю ход истории, пытаясь продлить существование? Прожить еще век, два или даже три?

Нет. Время уничтожает все иллюзии о самом себе. Подобно воде, пробивающей путь в ущелье, прошедшие годы вымыли из моего сознания все слои самообмана. И единственной наградой, полученной мною за ее гнусное проклятие, стало сердце, способное видеть и понимать.

Дни и ночи над пустыми страницами я проводил вовсе не из желания пожить подольше, а из страха, парализующего ужаса перед тем, что предстоит поведать. Есть вещи, остроту которых не в силах притупить даже время.

Знаю, что теперь придется рассказать о том жутком путешествии, о дороге, на которую пала длинная черная тень ведьмы. Однако я боюсь перенести слова на бумагу. Документальный отчет о тех событиях не только высвободит кошмары, встреченные ею в пути, — как только я обмакну в чернила перо и коснусь им листа, легенда оживет и то, что сейчас всего лишь воспоминание, обретет форму и содержание.

И тем не менее я должен…

Теперь, когда ясные розовые закаты весенних и летних дней позади, ледяные ветры и тяжелое, словно покрытое синяками, небо помогли мне найти в себе силы продолжать. В это время года я смогу писать дальше.