Джеймс Роллинс: Буря ведьмы

— Что случилось? — обратился станди к горцу.

Крал молча указал могучей рукой вниз.

Элена встала рядом с обеспокоенной Ни'лан. Извилистая дорожка круто сбегала к лесу. Солнце за их спинами клонилось к горизонту, и деревья тонули в тенях. Шишковатые изогнутые стволы низинных дубов и кленов разительно отличались от стройных березок и величественных сосен высокогорий.

— Лес словно болен, — прошептала нифай, очнувшись от оцепенения, в котором, казалось, не просто прислушивалась к долине, а проникала в нее всей душой.

— А это что такое? — спросил Могвид.

Элена тоже заметила: тончайшие прозрачные нити, колышемые ветерком, окутывали чуть ли не каждую ветвь, точно диковинный мох. Некоторые сплетения длинными лентами тянулись к самым верхушкам.

— Что это? — переспросил оборотень у Ни'лан, понимавшей в деревьях несравнимо больше, чем любой другой член отряда.

— Похоже на паутину, — вмешался Тол'чак, и его янтарные глаза вспыхнули в гаснущем свете дня.

— И откуда она здесь взялась? — В голосе Могвида появилась нервозность.

— Пауки, — ответила Элена.

В надежде получить ответ Ни'лан подошла к одинокому дубу.

Древнее дерево, точно страж, высилось на границе дремучего леса в стороне от плененных паутиной собратьев. Только его свободно раскинутые ветви были усеяны зелеными почками. Что-то здесь нечисто…

— Ни'лан! — окрикнул станди. — Подожди!

В ответ она подняла руку, призывая к тишине. Остальные громко переговаривались где-то поодаль, пытаясь протащить фургон по извилистой тропинке, и на опушку за ней последовали только Эр'рил и Элена.

Ни'лан из народа нифай, наделенного могущественной магией земли и растений, считала здоровье леса своей заботой, и она не могла пройти мимо страдающих деревьев. Крошечная женщина твердо решила: злодей, посмевший попрать их величие, поплатится за свою подлость.

Она осторожно приблизилась к древнему дубу, стараясь не наступать на желуди вокруг искривленного ствола. Старец мог обидеться, а Ни'лан очень надеялась, что тот не откажется ответить на некоторые вопросы.

Согбенный возрастом, с корой, отполированной дочерна десятками морозных зим и знойных лет, одинокий дуб вызывал почтение. Он вскинул ветви, будто возмущаясь участью собратьев, однако порча коснулась и его: желтые нарывы размером с дыню расползались по стволу. Наросты походили на ссадины, что оставляют осиные гнезда, однако Ни'лан не предполагала, что они могут быть столь велики.

Нифай осторожно притронулась к коре, стараясь не задеть болячки. Закрыв глаза и склонив голову, она всей душой подалась навстречу древнему великану.

«Пробудись и услышь меня, старец. О совете тебя прошу».

Ни'лан ждала ответа, пытаясь уловить то особое движение духа внутри ствола, по которому узнала бы, что услышана. Бывает, вековые деревья погружаются в сон и тогда неохотно прерывают общую песнь своего лесного дома. Но сейчас дело обстояло иначе — она не уловила даже отзвука рожденной дубом мелодии, даже намека на музыку растений.

Внутри похолодело: лишь однажды она ощущала схожее мертвенное безмолвие. Тогда молчали земли Лок'ай'херы — ее родины, уничтоженной болезнью.

— Ни'лан, — донесся откуда-то издали голос Элены. — Почему ты плачешь?

— Лес… Он не болен. — Голос Ни'лан сорвался. — Он мертв. Отравлен, как мой родной край.

— Почему же? — вмешался Эр'рил. — Посмотри, на ветках набухают вполне здоровые почки.

— Нет. Дух дерева заводит свою песнь в момент рождения и смолкает только в минуту смерти.

Нифай посмотрела на спутников, благоговейно касаясь ладонью холодного ствола.

— Я не слышу его песни, — прошептала она. — Духи ушли.

— Однако дуб все еще дает побеги, — не сдавался воин.

— Они ложные. Что-то прогнало истинных духов и захватило лес. Не он лежит перед нами, а нечто иное.

Элена подошла к Эр'рилу поближе.

— Да кто способен на такое? — Ее глаза широко распахнулись.

— Я не… — Ни'лан осеклась.

Казалось, воображение, потворствуя ее желанию расслышать шевеление духа, сыграло злую шутку: на мгновение почудилось знакомое прикосновение. Легкое покалывание за ушами развилось в едва различимую мелодию — словно зазвонили на ветру хрустальные колокольчики. Она не смела надеяться, но уже в следующее мгновение дуб потянулся к ней, словно пытаясь вынырнуть из ядовитого моря.

Старец страдал от невыносимой боли, но все же он был жив.

— Ни'лан? — робко окликнула Элена.