Галина Гончарова - Полудемон. Месть принцессы

Служитель морщится.

— Ваше величество, сие наветы есть…

— А я вот завтра их распространю по всей стране и дам приказ о проверке?

— Это будет небогоугодным деянием, ваше величество.

— Полагаю, бог меня критиковать не спустится. А слуги его… Ну же, служитель, произнесите слово — отречение. Пригрозите отлучить меня от Храма?

— Что вы, ваше величество! Разве ж я могу?!

— Можете попытаться. Но у меня армия. У меня люди…

— У вас. У неотлученного…

— Это верно. Только вот…

Рядом с первой стопочкой я кладу вторую.

— Почитайте…

Эти бумаги тоже в форме доносов. И в них разные люди жалуются на Храм — дескать, совсем святость потеряли. Их бы да к ногтю…

Вот при старом-то короле, до Рудольфа…

— Осознаете? Конечно, народ будет негодовать. Но — не все, далеко не все. Хватит, чтобы выгнать вас из страны.

— А потом, ваше величество?

— Теваррцы не полезут. Им уже хватило…

— Кстати — там очень темное дело, ваше величество.

— Так разбирайтесь. Уж скоро полгода минет, а вы все в затылках чешете! Давно б виновного нашли — или без подтасовки фактов и работать не получается?

— Ваше величество!

— И не стройте из себя оскорбленного. Сколько ведьм вы сжигаете на кострах? Десятки! А истинных? Дай Светлый — одна из сотни, я-то знаю…

Я не горячусь, я просто медленно додавливаю храмовника до простого вопроса:

— Чего вы хотите, ваше величество?

Я выкладываю на стол бумагу.

— Подписывайте — и это сегодня же объявят по всему королевству.

Читает он быстро.

— Что?! Ваше величество, это невозможно!!!

— Это всего лишь то, что было при моем дедушке. Вас что-то не устраивает?!

Еще бы оно устраивало! Потерять все, откатиться к началу, отдать нахапанное… Да много чего!

— Н-но…

— У вас есть выбор.

Конечно, храмовник еще сопротивляется. Конечно, он пытается меня укорить, усовестить, хоть что-то сделать…

Бесполезно.

Спустя два часа на площадь выходит глашатай.

Храмовая десятина отменена. Можете не платить.

Все преследования магов, ведьм, колдунов, некромантов — отныне только через королевский суд. Первый же храмовый суд означает казнь всех судей. Что для колдуна — то и для них. Костер так костер, веревку так веревку.

Все оплаты церемоний также отменены. Можно делать храмовникам подарки, но только по доброй воле. С попытками вымогательства — в королевский суд. Там разберутся.

Одним словом — отменены все указы Рудольфа.

И герольды летят во все концы королевства.

Я себя не обманываю — Храм мне этого в жизни не простит. Если и не убьют, то попытаются подчинить, надавить — да что угодно.

Но полудемон я или где?

Пусть пытаются. Справлюсь. И — да.

Каждый служитель Храма обязан день в седмицу посвящать бедным и больным. То есть больницы, тюрьмы, да хоть бы и бордели со сточными канавами. Обходишь, лечишь раненых, помогаешь убогим… Это, конечно, выполнять не будут. Но мне нужны возможности прижать эту нечисть. Не люблю я тех, кто паразитирует на самом святом в человеке — на любви. Ведь по большому счету, что такое эта религия? Вера в то, что есть кто-то добрый, что он нас любит, что не бросит, что родные и близкие будут ждать нас за гранью…

Это так, я согласен. Но это не дает храмовникам права преследовать, жечь, судить, карать и миловать, драть деньги… У них есть обязанности — помогать, защищать, утешать… Да те же Карающие создавались когда-то для защиты, а превратились…

Так что… я всего лишь пытаюсь вернуть их к истокам.

Так-то.

А еще через два дня рожает Карли.

Девочку.

Копию моего дяди, сразу видно. Красавицу со светлыми волосиками…

И госпожа Элиза приходит мне на помощь.

В трущобах дети — бросовый товар. В том числе и младенцы. И когда одурманенная мать лежит после родов под сонным зельем, дитя заменяют на другое. Тоже светленькое, тоже младенца…

Дочка Карли, которую я нарекаю Луизой Амалией, отправляется с кормилицей в Торрин. К Касси, Мире и Марте под крылышко.

Карли же получает на руки «свою» дочурку, после чего я ей сообщаю, что девочке трон не передам. Посмотрим еще, что из нее вырастет.

А сама виконтесса может отправляться домой. К мужу.

Он уже всю столицу перерыл, да вместе с Шартрезами, да не по одному разу.

Меня обзывают такими словами, что впору конюхам, но чего я ожидал?

Отправляю виконтессу домой в закрытой карете, под сонным зельем, а сам возвращаюсь во дворец.

Отсылаю всех — и спускаюсь вниз, к сердцу Алетара.