Элизабет Паульсон - Мертвы давным-давно

Джек повернулся, чтобы посмотреть Кейт в глаза.

- Я буду на нашей стороне, а не на стороне короля.

Кейт почувствовала, как в груди разливается тепло.

Он произнёс это «нас», будто они действительно были вдвоём против всего королевства. По крайней мере, Кейт хотела в это верить. Но Джек всё же оставался Джеком - Убийцей Великана. И никто не считал его человеком, способным на верность.

- Кейти, я не позволю ничему с тобой случиться, - произнёс Джек.

Кейт думала об отчаявшихся заключенных, изображенных на гобеленах Бабули. Она вспомнила ледяной пристальный взгляд королевы Сесилии и все еще могла чувствовать холодный воздух в заброшенном доме Бабули. Она вспомнила сообщения, которые предназначались для нее. Она сомневалась, что любой, даже Джек, мог убить гигантское зло, с которым они столкнулись. Было настолько темно, что она едва видела Луциуса перед собой. Она чувствовала себя уставшей, испуганной и желающий верить во что-нибудь. Таким образом, она просто кивнула ему и сказала:

- Тогда хорошо.

Они плелись вперед в тишине, а небо светлело. Стерлинг проснется и обнаружит, что они ушли. Сначала, он может решить, что они ушли, потому что были глупыми детишками. Он может подумать, что их питала молодая любовь. «Ты уверена, что это не так?» Кейт практически могла услышать, как Бабуля задает этот вопрос. Стерлинг узнает, что они не похищены, потому что увидит, что они взяли лошадей. Кейт знала, что он пойдет за ними. Не потому, что он так сильно о них волновался. Король дал свой приказ, а Стерлинг был человеком, который следовал приказам. У нее и Джека было немного драгоценного времени, чтобы проложить между ними расстояние.

— Ты, в самом деле, думаешь, что ему совсем нет до нас дела? - спросила Кейт, когда они прошли через особенно хитрый поворот.

- Кто? Стерлинг? - Джек оглянулся на нее. - Это важно? - Должно быть, он увидел по выражению ее лица, что это было важно. Джек продолжал вести свою лошадь вперед, но ответил, - Знаешь, Кейт, я на самом деле не знал своего отца. Он зарабатывал на жизнь, как ремесленник. Он путешествовал по деревням, чиня вещи, но он оставил мою маму сломанной. Поэтому я знаю, каково это - смотреть на любого взрослого мужчину, который любезно говорит с тобой, и желать его фамилию.

Джек, казалось, тщательно обдумывал свои слова:

— Большинству мужчин не нужны чужие дети, о которых надо заботиться. Может, Стерлинг и не то зло, что мы ищем. Может, он просто хочет использовать возможность. Мы сироты, и потому беззащитны перед такими, как Стерлинг и Вильгельм.

Джек потянулся, остановившись:

— Думаю, мы можем отдохнуть несколько минут. Да и лошадям, наверно, надо попить.

Кейт подтянула Люциуса за уздечку, положила кладь рядом с высокой березой и потерла уставшие плечи.

— Просто ты кажешься таким уверенным насчёт него - насчёт Стерлинга.

— Да ни в чем я не уверен. Но одно я точно знаю - вчера он лгал нам прямо в лицо. Он не мог не знать твоих родителей. А как он рассуждал о растениях и кирпичах все время, пока разглядывал гобелены? Будто все эти люди были похищены не из-под его охраны. Любой другой на его месте все силы положил бы на то, чтобы разгадать произошедшее, и от гобеленов его было бы не оторвать. А это означает одно из двух: либо Стерлингу все равно, либо он и так уже знает, что случилось с исчезнувшими. И если так, то он вёл нас прямо в ловушку.

— Может, он просто чувствует себя виноватым. Я знаю, что он солгал о моих родителях - он даже в глаза мне прямо смотреть не мог. Но это не обязательно означает что-то зловещее. Люди всю жизнь избегают разговоров о моих родителях. Даже Бабуля.

— Хочешь вернуться?

Кейт думала об этом. Она представляла, как будет штурмовать жуткий замок, разрываясь между двумя подозрительными личностями. Пробираться по коридорам с сомневающимся Джеком и обиженным Стерлингом. На миг она даже решила отправиться туда одна. Ей надоела драма, которую устроили эти двое. Но она взглянула на Джека, на его волнистые волосы, светлеющие на восходящем солнце. Последней каплей стали ямочки на его щеках. В конце концов, он назвал их «королевством двоих».

- Нет, не хочу.

Кейт сделала глубокий вдох.

- Сколько у нас привал?

Ещё пару минут. Хочу оторваться от него ещё на пару миль до восхода солнца.

Они напоили лошадей, перекусили сами.

- Теперь мы можем сесть в сёдла.

От скачки у Кейт уже болели ноги. Она бы предпочла и дальше вести Люциуса под уздцы, как послушную собаку. Но она напомнила себе о гобеленах. Кто знает, каким пыткам сейчас подвергают её бабушку? Ноющие мышцы можно потерпеть.