Роберт Энтони Сальваторе - Ируладун (ЛП)

Прибравшись в домике, они привели в порядок стол со стульями, а половые доски вполне могли послужить импровизированными постелями. Полуэльф вытащил на улицу камни и выложил из них костерную яму. Вскоре вернулись юнги, принеся запасы рыбы — преимущественно костяную форель, компанию которой для разнообразия составляли голубые и пятнистые окуни.

— Кажись, держится, — доложил Латан.

Обходной бросил ему найденный возле дома топор.

— А теперь за дрова. И чтоб хватило на ужин и на ночь, — скомандовала Ашелия, и ребята отправились выполнять задание.

— Мне бы таких молодцев, — произнес Аддадэрбер, когда они ушли.

— Да, они могут быть полезными, — согласилась женщина.

— От них больше хлопот, чем помощи, — сказал следопыт, и, поймав на себе задорные взгляды компаньонов, добавил, — Нет, я не позволю им испортить мне ужин своими непревзойденными кулинарными способностями.

С этими словами он взял самую большую рыбину, вынул из-за пояса нож и вышел на улицу, собираясь ее почистить. Аддадэрбер щелкнул пальцами, и по команде одна из оставшихся рыб ожила и, пританцовывая, отправилась вслед за полуэльфом.

— А ты, вижу, не теряешь веры в свою магию, — сказала Ашелия. — Такое под силу не каждому.

— Простейшие двеомеры, — пояснил волшебник. — Не стоит забрасывать колдовство насовсем. А иначе, когда Узор восстановится, мы позабудем все свое мастерство.

— Если восстановится, — поправила его Ашелия.

Маг пожал плечами, признавая истину.

— А если нет, мы должны будем адаптироваться к той магии, что останется, или к тому, чем она станет. Я каждый день по много раз прибегаю к чарам. Магия видоизменяется, и я буду наблюдать и делать выводы, и тогда мои менее отважные коллеги останутся далеко позади меня.

— И Аддадэрбер завладеет миром! — вставила Ашелия с ухмылкой. — Или как минимум Долиной Ледяных Ветров. А достоин ли ты такого королевства, чаровник?

— Разве я сотворил что-то злостное, чтобы быть достойным? — парировал маг.

— У меня пальцы закоченели. Мне трудно держать его, — заныл Латан, шлепнув по руке топором.

— Тогда давай мне, — не замедлил ответить идущий следом Спрэган, однако получил лишь сердитый взгляд.

— Я старше. Лучше хворост собир… — Латан оборвал реплику, заметив, что Спрэгана за ним больше нет. Он стоял один на тропе, которая казалась вовсе не такой, какой была только что. Повернувшись снова вперед, он увидел густые заросли деревьев, перед которыми тропа резко обрывалась.

— Спрэган! — позвал юноша. Он сделал несколько быстрых шагов в сторону, затем вернулся и затрусил туда, откуда они шли.

— Спрэган!

— Чего тебе? — отозвался голос справа. Юноша появился так неожиданно, что Латан едва не угодил в него топором. — В чем дело?

Латан потряс головой.

— Быстро нарубим дров и убираемся отсюда.

Спрэган посмотрел на него так, будто не понимал, о чем говорит его друг, однако пожал плечами и указал на ближайший склон, где под старыми деревьями валялось несколько ветвей.

— Хворост, — сказал он, указав на склон.

Латан глубоко вздохнул и мысленно выругал себя за беспричинный приступ трусости, проявленный перед младшим товарищем. Преисполнившись мрачной решимости, он крепче сжал в руках топор и двинулся к ближайшему молодому вязу, решив, что небольшая разминка поможет унять приступ предательский тревоги.

На ходу он ухватил топор обеими руками, пытаясь изгнать холод из замерзших конечностей. Приблизившись к дереву, он пожелал убедиться, что Спрэган стоит там, где стоял, и повернулся.

Но никого не увидел. Он даже не смог найти склон холма, на который указывал товарищ, хотя прошел всего несколько шагов.

Латан сжал топор крепче.

Спрэган, в свою очередь, не испытывал ни малейшей тревоги. Он гарцевал среди густых зарослей подлеска и петлял мимо диких цветов, собирая мелкие сухие ветки. После трудного и долгого дня у него разыгрался нешуточный аппетит. Он то и дело облизывал губы, предвкушая во рту нежную мякоть форели.

Наклонившись к кустарнику и взявшись за старую сухую ветку, он быстро смекнул, что теперь задание практически выполнено. Он приставил ветку к стволу дерева и ногой ударил по центру, разломив ее надвое, после чего поднял с земли одну половинку, чтобы сломать ее снова.