Дмитрий Баринов (Дудко) - Ардагаст, царь росов

Второй носорог оказался близко от опушки леса. Сагсар, подозвав своего сына Неждана и двух русальцев-сарматов, в нескольких словах пояснил им свой замысел. Сарматы растянули аркан на земле перед носорогом и, как только тот переступил его, быстро поменялись местами, захлестнув задние ноги зверя. Тут же Сагсар и Неждан одновременно набросили свои арканы ему на рог. Косматое чудовище забилось, оглушительно ревя, но крепкие полосы сыромятной кожи надёжно держали его. Неждан с отцом принялись вязать арканы к деревьям. Заметив приближавшегося лешака с дубком, Сагсар крикнул:

— Спасибо, Шишок, мы и сами управимся!

Закрепив арканы, Сагсар с сыном стали подбираться к зверю с мечами. И тут не выдержало одно из деревьев, оказавшееся слишком сухим или трухлявым. Носорог рванулся ещё сильнее и выворотил с корнем второе дерево. Подбежавшего Сагсара он подбросил рогом в воздух, и только панцирь спас сармата от того, чтобы оказаться насаженным на рог. Неждан вонзил меч в шею чудовищу, но оно продолжало бушевать, а он не смог даже вытащить оружие. Два. сармата из последних сил удерживали задние ноги зверя. Серячок вертелся под ногами у носорога, рычал, лаял, пытался укусить и только ещё больше злил чудовище. Шишок, глядя на всё это, усмехнулся и с силой опустил дубок на голову зверю. Чёрная громада рухнула бездыханной в снег, а лешак поставил на неё ногу и огласил лес и поле торжествующим рёвом и хохотом, а потом важно произнёс:

— Ну вот, а говорили — сами управимся! Спасибо, ребята, что подержали зверя немного. Ох и шуба мне из него выйдет!

— У него кожа слишком толстая, индиец про таких рассказывал, — сообщил Сагсар, потирая ушибленные места.

— Так берите её себе на панцири, я не жадный! — Леший пощупал чёрную шерсть и со вздохом сказал: — А у меня лешиха чего только из шерсти не вязала...

Он резко повернулся и двинулся в лес, решив разобраться с двумя своими сородичами. Те, оказывается, далеко не уходили. Укрывшись под защитой леса, они продолжали гнать зверье в бой криками и ударами дубин. Шишок подобрался к рыжебородому и так отделал дубком, что бессовестный лесной хозяин еле ноги унёс, уменьшившись до обычного роста и проскользнув в глубокий овраг. Козлорогий тоже быстро убавился в росте, вскочил на медведя и поскакал в глубь леса. Но далеко не ушёл. Шишок с помощью Серячка быстро настиг их и, сам оставаясь в полном росте, одной рукой сграбастал за шкирку лешего, а другой — медведя и поднял их в воздух прямо над колючим кустарником.

— Как смели, волчья сыть, на нас, воинов Солнце-Царя, переть? Разве мы в вашем лесу что плохого сделали? Вишь, из берлоги не поленился раньше времени вылезти для скверного дела!

Вместо медведя в его руке вдруг оказался бородатый плюгавенький старичок в два вершка ростом.

— Да не медведь я, а боровик!

— А коли боровик, почему не в бору, а на поле ратном? Ишь, берсерк готский нашёлся!

— Так разве я сам? Мне Козлорог велел, хозяин мой лесной.

Боровичок с визгом полетел в колючие кусты.

— Беги в свой бор да медведем не прикидывайся, а то у нас медвежатников — целое войско! А тебе, козлиная твоя душа, тоже велели? И кто вообще, кроме Велеса, может лешему в лесу что-то велеть?

— Чернобор. Ослушайся я, он бы и мой лес сжёг, как твой.

Прежде Шишок посочувствовал бы запуганному сородичу, но теперь не на шутку разъярился.

— Значит, гори хоть весь мир, лишь бы твой лес уцелел? И ты, прощелыга, в нём? Да какой леший вот так скотину лесную на верную гибель погонит?

— Шишок, мы же с тобой соседи... — заскулил козлорогий.

— Соседи! Сколько ты у меня зверья обманом выиграл? Я всё знаю: ты с Лаумой гуляешь, она тебя и выучила с костями глаза отводить.

— Шишок, смилуйся ради Велеса, отпусти!

— Ради Велеса я б тебя об это дерево расшиб! Нашкодил — и убегать? А ну, иди назад, уводи зверей с поля!

Звери, впрочем, и сами норовили убраться подальше от битвы, особенно после появления Деваны. Она на своём чудо-олене носилась по полю и без промаха разила стрелами самых крупных и сильных зверей. Три пса хватали всякого зверя, пытавшегося напасть на оленя и его всадницу. В схватки людей с подземными чудовищами она вроде бы и не вмешивалась, но стрелы её словно невзначай настигали тех зверей, что норовили броситься на людей сзади. И страх перед богиней-охотницей для многих животных оказался сильнее, чем незримый поток чар, лившийся с Медвежьей горы.

А на горе Роксаг скрипел зубами от досады. Какие звери! Богам впору охотиться на таких! Особенно этот олень. Говорят, такие водились в степях. Скифы на них ещё охотились, а сарматы уже не застали. Не будь тут Деваны, царь роксоланов махнул бы рукой на всё и бросился добывать чудо-зверя. Но поднять руку на богиню не решался даже никого и ничего не уважавший Роксаг.