Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1

народу. Вокруг на площади для собраний прямо перед домом Защитника, несмотря

на поздний час, шатались зеваки. – И больше девчонок не водите! – у самой двери

Каррон обернулся и добавил: – Не бойтесь, не осерчал я.

Защитник вскинул голову и хмуро уставился прямо в холодные светло-голубые

глаза, такие же, как у него самого:

– Настоятель Махаррон, ни разу ни в чём я не отступил от Кодекса и совести! – в

глазах Защитника пылала вера в произнесённые слова.

– Ну-ну. Не горячись, сын. – сухая жилистая рука похлопала по плечу, и Каррон

удивился, узрев на лице старика печаль. Тот, глядя сквозь бревенчатые стены далеко в

прошлое, продолжил: – Любовь к женщине мне знакома не понаслышке, – он

усмехнулся, и суровые его черты неожиданно смягчились. – Будь разумным и сможешь

позволить себе быть счастливым. Но! Сам понимаешь, ребёнка твоего я все равно

заберу. Он – будущий Защитник и должен воспитываться в духе Ордена, как полагается.

Каррон покорно кивнул, всё ещё не веря в то, что услышал. Отец впервые за всё

время упомянул о матери, пускай и вскользь.

Глава 1

Годом ранее...

Анасташа не стала изгоем, но порой чувствовала себя не принадлежащей этому

миру. На вечерних гуляньях парни сторонились её, более не норовя чмокнуть украдкой,

как часто бывало. Не выкрикивали в горелках. Не ловили, играя в "Ящера". Да и ей было

не до веселья, сердце железными оковами сжимала непроходящая тоска. Она по

привычке продолжала приходить вечерами на берег Широкой, туда, где у подножья

Керунова холма издавна было принято веселился народ, но всё больше просиживала в

сторонке. К ней не спешили засылать сватов, даже из соседних деревень, хотя это-то

как раз было на руку. Подруги больше не делились сокровенным, а сама Ташка ходила

все время словно в воду опущенная. Встречая Каррона, густо краснела и спешила

поскорее скрыться, не поднимая на Защитника глаз.

Так пролетело две зимы, и Анасташе миновало девятнадцать. Мать частенько

ворчала, а порой и откровенно злилась:

– Отвергла Защитника, дура! Да если бы ты нрав свой поумерила, сейчас от женихов

бы не было отбою.

– Мама, он сам меня не захотел!

– Не захотел, он! Рассказывай. Каррон ведь после тебя на других-то и не смотрит. По

деревне и слухи уже ходят. Говорят, сглазила Защитника Ташка. Да и какой он Защитник,

ежели не дал клятву?

– Мама, он настоящий Защитник! Лучший!

Анасташа нервно схватила ушат с бельём, замоченным в мыльном корне ещё с

вечера, прихватила резной валёк и выскочила наружу. Разговор продолжать не

хотелось – без того Защитник Каррон из головы не выходит, а она и мысли допустить

боится кому-то про то рассказать, ночами мечтая, как бы всё сложилось, поступи она

тогда по-другому.

Добрый, сильный, справедливый – лучшего мужа вовек не сыскать.

Да только невозможно это. Таким, как Каррон, запрещено заводить семьи. Недаром

в песне о Раггальде Защитнике поётся, как ради любимой покинул он деревню, да тем

самым обрёк её жителей на погибель. Когда влюблённые сбежали, пришла Стая и

вырезала всех до единого. Ферита – возлюбленная Раггальда, узнав о том, утопилась в

реке. Защитник три дня и три ночи горевал, обнимая холодное тело. А потом, развеяв

её прах над обрывом, бросился на собственный меч.

Каждый раз Анасташа, заслышав протяжный, исполненный тоски напев, не могла

сдержать слёз. Может, оно и к лучшему! Так хоть доживёт век старой девой, зато никто

руку не поднимет, да постель с немилым делить не придётся.

Ташка дошла до реки и поставила ушат на деревянные мостки. Принялась

раскладывать белье. Губы сами зашевелились, над водой полилась тихая «Песнь о

Раггальде». Изредка утирая плечом слёзы, девушка старательно работала, постепенно

успокаиваясь. В Последнее время то и дело не давала покоя мысль: не поддаться ль на

уговоры матери, не уйти ли в Вороньи Гнёзда или ещё куда? Желана думала, что в

другом месте дочери не побоятся выказывать знаки внимания, и та постепенно оттает, а

там уж до сватов дело дойдёт. Сама же Анасташа надеялась, станет легче, если она не

будет больше видеть Каррона. Не зря же говорится: с глаз долой – из сердца вон.

Солнце стояло в зените, когда выполоскав в проточной воде и развесив

выстиранное бельё на верёвках, растянутых между ветками, растущих по берегу кустов,

Анасташа устало выпрямилась. Поясница затекла, пот струился по спине, подол