Анастасия Акулова: Потеряный мир

«Как я его ненавижу! — Пылая, думала девушка, сама не до конца понимая причину столь бурной ненависти, — Ненавижу за то, что появился, за то, что сделал и ещё намерен сделать, за то, что прожил он уже более трёх тысяч лет и проживёт ещё лет двести, тогда как мой человеческий век составит не более четверти остатка его лет. Он истребил, уничтожил целую империю, но живёт себе припеваючи!»

Эти мысли камнем ложились на сердце. При том, что Ллиана знала, какие зверства в своё время совершил Деймос, её охватывала дрожь, всякий раз, когда она вспоминала об этом.

— Он тоже был эльфом, — со вздохом говаривала мама когда-то, усадив любопытную малышку-Ллиану к себе на колени тихим вечером, — и не просто одним из них, а их сотворителем. Так как он один из Создателей — живых детей бесплотных Мыслей людских, он так же создал себе подобных — остроухих. Однако, несмотря на то, что эльфы были созданы им, они не стали мирится с жёстким правлением, и выгнали его из своего королевства… правда, на этот счёт ходят слухи, будто это влиятельные люди в королевстве оклеветали короля настолько, что народ его возненавидел. Но, это лишь слухи… Народ даже пытался добиться его смерти, подсылали убийц, но, естественно, это было не в их силах. Поэтому Деймоса просто изгнали.

Однако Деймос и тогда не потерял способность создавать жизнь. В изгнании, пылая жаждой мести, он создавал и создавал бездушных, огромных, глупых и кровожадных орков, по-собачьи преданных своему хозяину в течении ста лет. Но вот всё было готово, и тогда…

— Один лишь король Теоден видел опасность, — Невинно улыбаясь, вспоминала девчушка, болтая ногами, — да, мама?

При таких вопросах та вздыхала ещё глубже, ещё печальнее, и хрипло, с болью в голосе отвечала:

— Да… именно так. Король Теоден был молод, но в то же время он был очень умён, дальновиден, отзывчив и бесстрашен до безумия… таким невозможно было не восхититься. Он долго уговаривал всех вождей и королей подняться против Деймоса, но те были слепы и глухи до последнего момента, за что и поплатились. Однако больше всех досталось, конечно же, несчастным эльфам, которые умирали, но не сдавались. Деймос уничтожил всех их до последнего, стал царём почти всего нашего мира, захотел предать забвению всех тех, кто своим жаром погубили три четверти его в пять раз превосходящей армии орков. Земли их превратились в Забытые леса, которые боятся посещать. Однако те, у кого ещё осталось сердце, сочли бы предательством забвение такого неповторимого подвига и записали его, тайно продавая книги об эльфах. Всё изменилось под властью Деймоса. Говорят, его дворец, сделанный из камня, похож на замок людоеда. У него тысячи жён, любая его прихоть — закон для всех, кто хочет остаться в живых. В конце концов, эльфы под властью Деймоса превратились в простую легенду, подобную детской сказке, и мало кто знает по сей день, что они действительно существовали.

— Почему же тогда ты так уверена в этом, мама? — Спрашивала Ллиана, глядя ей в глаза.

Та с грустной улыбкой умолкала, глядя помутневшим взором в окно, в синеватую даль, сидя так, словно грустный идол, до самого рассвета…

Теперь, вспоминая это, девушка лишь краем глаза наблюдала за тем, что происходит вокруг, как наблюдал бы посторонний зритель.

Но почему? Разве не сюда она с самого детства стремилась душой? Нет, не сюда. Туда стремилась, где росли ранее золотые леса, названные ныне Забытыми. Просто увидеть, просто ступить на землю, которая уже стала для неё святой, просто прогуляться хотя бы и между потускневших деревьев, представляя их былое величие и просто радоваться, что они всё-таки остались как напоминания…

Вскоре они дошли до постоялого двора.

Ллиана не осматривала номер. Какая разница, если они дня через два его покинут?

Мать почти заставила уставшую девушку померить несколько новых платьев.

Сама Ллиана мало заботилась о своей внешности. Она из тех людей, которые всегда считают себя красивыми. В её случае это было не преувеличение.

Мать завила ей волосы, слега подкрасила губки и реснички для эксперимента.

Подойдя к зеркалу, Ллиана себя не узнала.

Перед ней стояла хрупкая красавица. Высокая, худенькая, но с прекрасной фигурой, очерченной корсетом. На ней было бирюзовое платье, так же с полным кринолином и складками, сияющее, как трава на солнце после дождя.

На приоткрытые, точёные плечи ниспадали длинные, завитые белокурые волосы удивительного тёплого оттенка. Кожа её была чиста и аристократично бледна. У неё так же были удивительные, огромные сияющие глаза, того же цвета, что и платье, обрамлённые длинными, пушистыми ресницами. Брови вразлёт и маленькая родинка на щеке придавали девушке пикантности, а маленький вздёрнутый носик и всегда поднятая головка говорили о гордыне и темпераменте.