Лорел Гамильтон - Поцелуй смерти [Litres]

– Вы хотели сказать – как оборотней.

– Анита, они отчасти звери.

– У меня больше любовников среди тех, кто раз в месяц покрывается шерстью, чем среди тех, кто спит в гробу.

Он передернулся – реально передернулся, будто у него по коже мурашки побежали.

– Это ваш выбор. Но вампиры не имеют в себе звериной сути.

– Нет, как и обычные серийные убийцы, они просто люди, которые творят невообразимое.

– В последнем доме, который мы зачистили, были найдены бомбы, – сообщил Дольф.

Это была отчасти ложь. Мы нашли средства приготовления бомб или отходы этого процесса, как утверждает Альварец, но потрясение и ужас на лице Вайскопфа стоили такой маленькой лжи во спасение.

– Нет. Нет. Не может быть.

– Что они собираются делать с бомбами? – спросил Дольф.

– Сколько вы нашли?

Вранье создает ту проблему, что если начал, приходится врать дальше.

– Две, – ответил Дольф.

Вайскопф побледнел.

– Нет. Не может быть.

– На кого они охотятся? – спросил Дольф и оперся руками на стол, чтобы внушать страх всей массой, но Вайскопф даже не заметил. Известие его просто потрясло.

– Они говорили насчет делать бомбы, но мы им запретили.

– Но у вас нет реального авторитета, потому что вы их не заставили принести вам клятву.

– Они лучше себя ведут, когда мы с ними.

– Ага, феромоны, – сказала я.

Он мотнул головой:

– Мы боялись, что наше присутствие на них влияет, и начали спать отдельно, вдали от них.

– Блин, Вайскопф, вы же с вашим Бенджаменом потеряли и тот небольшой контроль, который у вас над ними был.

Он посмотрел на меня с неподдельной душевной мукой.

– Должен быть способ быть свободными. Способ снова стать обыкновенными людьми.

– Вайскопф, вы вампиры, – сказала я сочувственно, потому что в голосе звучало страдание. – Этого не переменить. И это значит, что вам нужен мастер.

Он замотал головой еще быстрее, будто хотел вытряхнуть из нее неприятную мысль.

– Нет-нет… тогда все, что мы сделали… становится бесполезным…

– Против кого предназначены бомбы? – спросила я.

Он посмотрел на меня:

– Церковь Вечной Жизни – они считают, что Малькольм их всех предал, заставив дать клятву Жан-Клоду. Заведения и клубы Жан-Клода. Вы с Жан-Клодом – многие думают, что если его убить и вас тоже, они освободятся. Мы им говорили, что это не так, что вы – лучший и самый современный правитель из всех, кого мы видели. Что вы нам дали надежду.

У меня зачастил пульс, хотя Вайскопф ничего не сказал такого, чего мы сами не подозревали. Охрана проверит все еще три раза, у нас отличные работники. Я в это верила, действительно верила, и все равно мне было страшно.

– В вашей группе еще есть слуги-люди? – спросила я.

– Нет.

Панический страх несколько утих. Днем никто не сможет пустить бомбы в ход, а их специалиста по сносу зданий мы убили на складе.

– Погодите, – сказала я. – А ренфилды есть? Дважды-тяпнутые?

Он скривился с отвращением:

– «Дважды-тяпнутые» – оскорбление для тех людей, которых мы обращаем.

– Пусть будут ренфилды. У вампиров вашей группы они есть?

– У некоторых, – ответил он.

У меня снова пульс забился в горле.

– Как их фамилии?

Он замялся.

– Если бомбы будут взорваны, вы с вашим хозяином будете виновны не менее всех прочих, – сказала я.

– Вы можете это предотвратить, – добавил Дольф.

– Если кто-то погибнет из-за того, что вы нам не говорите, то будете виновными вместе со всеми. Закон рассматривает людей-слуг как вампиров, если указанные вампиры совершают убийство, а слуги оказывают им помощь какими бы то ни было средствами.

– Мы никогда себе не простим, если из-за нас будут новые жертвы, – произнес Вайскопф, глядя на собственные руки, сцепленные на столе.

Он нам назвал имена. Про одного из них в системе вообще ничего не было, на другого было дело о хулиганстве, а еще один нашелся в системе потому, что был сотрудником суда до того, как стал вампиром. Все правительственные ведомства, не только военные, не хотят держать на работе вампиров. Сейчас в Верховном суде разбирается дело, которое может это поменять, но пока что Кларенс Брэдли потерял работу, пенсию и около десяти лет стажа в системе. Вполне подходящий мотив для любого рода недобрых чувств.

Мы тут же передали в розыск «всем постам» тех, чьи фотографии у нас были, и стали искать последнюю, которой нам недоставало. Посреди этого процесса зазвонил мой телефон, и я даже не очень удивилась, услышав голос Никки: