Виктория Драх - Сердце саламандры

— Уже, — я провела рукой над коробкой. Привычного покалывания в пальцах, по которому я могла найти даже малейшие отголоски магии, не было. — Что бы там ни лежало, оно не зачаровано.

— Интересная способность, — рыжий, чуть прищурившись, посмотрел на меня. Я сделала вид, что не заметила намека. Тьма, почему он такой внимательный? Любой другой на его месте решил бы, что я применила одно из заклятий Поиска, а этот сразу все понял!

— Лина, отвернись.

— Что?

Пока я переглядывалась с графом, Арт успел вскрыть коробку, и теперь сидел, плотно прижав крышку руками.

— Отвернись, — повторил эльф. — Тебе не стоит это видеть.

— Что там? — я протянула руки к коробке. Светлый еще крепче вцепился в посылку, но я оказалась настойчива. Странная коробка перекочевала ко мне на колени.

— Лина, не надо, — попытка остановить меня ни к чему не привела. Я откинула крышку. Сверху, закрывая содержимое, была брошена короткая записка: «Почему осталась леди Ярвинен?»

— Ингрид же не дракон? — мне уже не хотелось приподнимать клочок бумаги и смотреть, что под ним.

— Об этом знают не все, — Кирано заглянул мне через плечо и выругался. — Она пришла вместе с драконами.

— Сакский знает, что Ингрид человек, — задумался Арт.

— Ты думал, Лета у него?

— Был уверен. Арлин, отдай коробку.

Я решительно вытащила записку. Под ней на бархатной подкладке лежало что-то, что я сначала приняла за толстого червяка — продолговатое, изогнутое дугой, неприятного серо-землистого цвета. Но когда я поняла, что это… Из комнаты я выскочила, зажимая двумя руками рот. Я едва успела добежать до туалета, когда меня вывернуло.

Палец. В пестрой подарочной коробке лежал палец моей сестры. Я опять изогнулась, прощаясь с обедом. Как они посмели?

В комнату я вернулась, изрядно пошатываясь. Арт и Кирано о чем-то спорили, но при виде меня замолчали.

— Лина? — Артаниэль помог мне сесть. Лениво шевельнулась мысль, что светлый опять называет меня моим именем несмотря на уговор поменять нас с Летой местами. Граф в это время разглядывал содержимое коробки.

— Есть две новости — плохая и хорошая, — ректор совсем не выглядел расстроенным. Наоборот, он выглядел таким довольным, что мне захотелось его убить. — Плохая — Арт был прав. Палец отрезали у уже мертвой девушки.

Меня как будто по голове ударили. Как — у мертвой? Лета не могла умереть! Нет!

— Хорошая, — Кирано чуть повысил голос, чтобы привлечь внимание к своим словам, — палец принадлежит не Летиции. В этом я совершенно уверен.

— С чего ты взял? — Арт обнимал меня за плечи и гладил по волосам, пытаясь успокоить. Меня била мелкая дрожь.

— Нам прислали мизинец правой руки. У Леты на его средней фаланге сбоку маленькая родинка. Если не приглядываться, не заметишь.

— Когда ты успел разглядеть?

— Я же целовал ей руку при знакомстве, — сказал рыжий так, будто это было очевидно. Я вот сестру с пеленок растила, но ни о какой родинке не знала. Уличать графа в изворотливости не было сил. В душе зажегся огонек надежды — вдруг Кирано прав?

— Ты уверен? — поддержал мои сомнения Арт.

— Абсолютно. Кем бы ни была эта несчастная, это не Летиция.

— Значит, вечером мы ее вытащим, — светлый сжал меня еще крепче. — Орин, ты не мог бы нас оставить?

Граф тактично промолчал и вышел. Как только за ректором захлопнулась дверь, я не выдержала и разрыдалась. Облегчение от того, что содержимое страшной посылки принадлежит не Лете, накрыло меня, сметя все тщательно выстроенные за последние дни блоки мнимого равнодушия. У меня больше не было сил держать это напряжение в себе. Арт прижимал меня к себе и ждал, пока я успокоюсь.

— Мы пойдем за ней сегодня вечером, — пообещал светлый, когда всхлипывания стали реже. — Потерпи, уже недолго осталось.

— У меня больше никого нет, только Лета, — призналась я. — Я так старалась оградить ее от всех опасностей, так не хотела отпускать в Академию, к магам… Не представляю, что будет, если кто-нибудь узнает, что сестренка — саламандра. Арт, я без нее могу умереть.

— Между близнецами всегда такая сильная связь. Не волнуйся, сегодня мы ее вернем.

— Мы не близнецы, — я чуть повернулась, устраиваясь в надежных руках эльфа. — Лета младше меня на тридцать два года.

— На сколько? А тебе тогда сколько лет?

— Пятьдесят шесть. Летиции двадцать четыре, хоть и выглядим мы одинаково.

— Подожди, — светлый выглядел ошарашенным. — Сколько тогда саламандры живут?

— Столько, сколько захотят, — тихо призналась я. Раз я решила связать свою жизнь с Артаниэлем, он должен знать. — Мы живем не для себя. Саламандра может прожить человеческую жизнь, а может — драконью, если найдет, ради кого. Это зависит не от явного желания, скорее, происходит подсознательно. Не на пустом месте появляются рассказы про «жили долго и умерли в один день». Летиция всегда тянулась за мной, поэтому она так на меня похожа. Если бы мы ни с кем не сближались, думаю, мы могли бы жить вечно — друг для друга. А я… — я вытащила из пучка рыжую прядку, — первые тридцать лет жизни я провела в клетке и общалась только со своей матерью. Она была огненно-красной.