Виктор Бурцев - Святой остров

Алкиний споткнулся, успев заметить взвившуюся в небо сеть.

…Все было кончено за какие-то несколько минут. Их словно животных замотали в сети и волоком потащили обратно к морю.

Корабли на берегу уже пылали во всю мочь. Красными мухами уносились к небу яркие искры пламени. У догорающих судов уже были установлены деревянные клетки, где томились выжившие после бойни мужчины. Вместе с маленьким отрядом, пойманным в лесу, их насчитывалось уже не больше двух десятков человек, остальные были убиты или в муках умирали на багряном песке. Уцелевшие могли только позавидовать товарищам, ушедшим в царство мертвых во время шторма.

Никто не знал, сколько продлится их заключение. Также было непонятным, почему они до сих пор не были убиты. Их регулярно кормили и поили, как будто готовя к чему-то. Мужчины были нужны воительницам живыми. И это заставляло моряков делать самые жуткие предположения.

– Говорят, что они живьем сдирают с пленников кожу, – рассказывал Медрсй с корабля купца Янира, – принося чужаков в жертву богине Артемиде.

– Ты думаешь, они хотят нас убить? – вопрошали моряки. – Но зачем тогда нас держат в клетке на берегу моря и при этом не позволяют умереть с голоду?

Заговорить с пленниками никто из женщин-воинов не пытался. Их словно не замечали, оставляя все попытки контакта со стороны эллинов без внимания.

– Наверняка они не знают нашего языка, – предположил Медрей. – К чему вы пытаетесь с ними беседовать, ведь мы для них что те же животные!

Все эти дни Алкиний болел. Открылись старые, полученные еще во время битвы с пиратами, раны. Товарищи коe-как меняли ему повязки, сделанные из своей одежды, и промывали раны скудным запасом получаемой от своих мучительниц воды.

Однако через неделю юноша поправился. И это было настоящее чудо. Конечно же, не обошлось без вмешательства всемогущих богов, по какой-то известной одним им причине не возжелавших отправлять его в царство Аида.

Поправившись, Алкиний стал обращать внимание на одну странную особенность. Обычно девушки, приносившие на берег пленникам еду, были разные. Но последние несколько дней после его чудесного выздоровления к клетке стала приходить одна и та же, явно обращая особое внимание на белокурого, прекрасного как бог юношу. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать. Невысокая, крепко сложенная, смуглая, с немного раскосыми озорными глазами, она понравилась Алкинию еще и тем, что в отличие от остальных воительниц в ней не было видно тупой жестокости и отвращения к плененным мужчинам.

Остальные моряки, занятые самыми мрачными мыслями по поводу своей дальнейшей судьбы, внимания на девушку не обращали. И тогда парень принялся действовать, почувствовав маленькую лазейку к спасению.

Каждый раз, когда черноволосая девушка приносила еду, он старался смотреть ей в лицо, как можно ближе находясь к тому месту в клетке, через которое мужчинам, словно опасным диким зверям, передавались вода и пища. Девушка никогда не смотрела на него в упор, ее глаза всегда были опущены, а взгляд рассеян, но Алкиний каким-то шестым чувством ощущал сосредоточенное на себе ее внимание. Юношу было трудно не заметить: высокий, широкоплечий, с вьющимися белокурыми волосами и рельефно выступающими мускулами, он резко выделялся своим внешним видом среди прочих моряков.

Девушка очень часто разговаривала на непонятном языке с четырьмя пышнотелыми воительницами, охраняющими клетку, и те всегда отвечали ей с большой доброжелательностью и даже, как показалось наблюдательному Алкинию, с почтением.

Юноша ждал – и даже сам не мог точно сказать, чего именно. Но вскоре произошло совершенно удивительное событие, вселившее в него надежду.

Однажды глубокой ночью он проснулся от того, что кто-то легонько дотрагивался до его плеча. Это была та чернявая девушка, приносящая пленникам еду. Жестом приказав юноше молчать, она поманила его к краю клетки, где имелся выход. К его удивлению перегородка оказалась поднятой вверх.

Не веря своим глазам, Алкиний вышел.

Охранницы крепко спали. Взяв испуганного юношу за руку, девушка отвела его в сторону, где за большим валуном у моря можно было уединиться незаметно для посторонних глаз.

– Мида. – Девушка дотронулась до своей высокой груди, и Алкиний понял, что это ее имя, после чего назвал свое, повторив ее жест.

Как вскоре оказалось, Мида немного знала греческий, ей было тяжело изъясняться, но главное Алкиний смог понять.