Ули Драфтер - Преумножающий дары

— Мы шли к тому, кто может понять нас, — говорят склоненные фигуры уже потерявшие внешнее сходство с какой либо из рас под куполом, — нас впустили и мы вошли. Нам дали пищу и мы приняли ее, — затем, будто вторя единому сознанию они обратились ко мне хором, произнося, — мы хотели лишь найти похожих на нас. Хотели лишь узнать вашу силу. Хотели понять вас. Хотели, что бы вы присоединились к нам.

Я стою, осознавая откровение пленников. Нет, это в моих силах понять их. Пусть созидатели уровней решат, как поступить с пришельцами.

— Сколько еще подобных вам готовы прийти в наш мир?

— Мы были единственными, — следует ответ, — ваш мир слишком сложен для нас. Мы лишь надеялись найти понимание, потому как некоторые из подобных вам пошли на взаимодействие.

Я не знаю, говорят они все или что-то скрывают. Честны или искажают информацию. Я не знаю, поступил ли верно, уничтожив их большинство, не собрав достаточно информации. Я сомневаюсь, что все сделал лучшим образом.

Через два цикла была назначена казнь тех, кто был пособником предательства. Верные мне орфалины выступали в роли карателей. Тех, кто был приговорен было много. Очень, потому показательный ритуал был назначен только старшим из них.

Орфалины, как носители и созидания и разрушения, перестроили часть механизмов с целью создания машин уничтожения. И им удалось невероятное — то, что скручивает, сжимает и разрывает тела стало орудием исполнения приговора. Но большинство обреченных была просто подвергнута пресечению витальных линий. Их энергию я отдал во внутреннюю энергетическую систему. Она должна была послужить восстановлению разрушений, причиненным войной. Я был рад такой гармонии разных видов энергий и рад исполнению справедливого приговора.

Но было необходимо сообщить, что угроза устранена.

Только когда я возвращаюсь в место своего обитания, то понимаю, что сильный функционал прибыл мне на встречу. Вард ждет меня в главном зале моего обиталища у оросов.

— Старший лекарь, чем я обязан такой чести, — говорю я в почтении склоняясь перед ним.

Но тут же получаю удар по щеке такой силы, что мне кажется, врач применил силы своей сомы для этого.

— Что ты творишь, Алури? — с яростью произносит он, — Для чего все это? Зачем твои подопечные создают орудия казни и уничтожения? — я смотрю на него, так и не понимая, чем я мог его разозлить, — знаешь, как тебя называют в среде подопечных? Черная Хозяйка, Хранитель темных подземелий. Этого ты добивался, Миштар?

— Я не понимаю о чем ты? — единственное, что я могу сказать. Часть лица раздробленна его ударом, но я не тороплюсь заживлять рану, — Что я сделал не так?

— Учить их убивать, нести смерть — зачем это было нужно? Но еще, Алури, использовать их для контакта! Это не допустимо, — он смотрит на меня со злобой, — я все это время было среди твоего народа, Бессветлая, Миштар, — говорит Вард, заставляя меня замереть в шоке, — я видел и слышал все. И теперь не могу молчать — скоро будет решаться твоя и их судьба.

Осознав сказанное лекарем, я чувствую, что ярость прорастает и во мне.

— Я же аннигилятор, Вард, убийца. Что еще я мог нести в своем стремлении научить их. И, тем не менее, я учил их всему. Но от себя мне никогда не уйти. — делаю паузу, успокаивая себя, — я наложник, я создан для контакта и как мне еще познавать их суть, если это единственная знакомая мне форма взаимодействия.

Он смотрит на меня. Я же чувствую, что уверенности в нем стало меньше.

— Нет, я не прав, — говорит он после раздумий, — я просто считал тебя немного лучше, чем ты есть, Алури.

От услышанного я чувствую, что моя сома не просто скрывается под оболочкой, но что вся энергия отливает, замирая где-то в глубине, сковывая все остальное тело холодом.

— В Храме Вечности готовится совет. Тебя станут чествовать как великого правителя. А в Уровнях уже готовятся присвоить тебе второй ранг, — он говорит это мне, но на меня не смотрит, — другие будут знать тебя сильным и искусным функционалом. Я же буду видеть только подвластного своим страстям ничтожного лжеца.

Сказав это, Вард поворачивается и уходит. Я же еще долго стою, осознавая свое положение. Был ли справедлив лекарь — да. Мог ли я поступить иначе — нет. Но что-то борется во мне, не дает принять факта.

Однако, именно теперь я вспоминаю о капсуле, что подарил мне мой недавний обвинитель. Нахожу ее, так и носимую в кармане основного облачения. Ее скорлупа крошится в моей ладони, тут же вливая в меня знания.