Андрэ Нортон - Ключ от Кеплиан. Магический камень

Путь Идущих Впереди? Её сердце забилось сильнее. Рассказывали немало историй об этих древних людях; даже в школе, куда она ходила, знали об их существовании. Отчасти, по крайней мере. Книги подтверждали правдивость старинных рассказов Фара Трейвелера, которые сам он слышал от своей матери. Но о существовании пути Элири не знала ничего.

Чёрные глаза мерцали на морщинистом лице её прадеда, похожем на карту холмов и низин его древней земли. Коричневом, как пыль, и всё же живом, как сама эта земля.

— Принеси мой мешок.

Она подала ему мешок из дублёной кожи оленя и замерла в ожидании. Он достал оттуда и расправил на постели кусок белой оленьей кожи, выдубленной и выскобленной до полной мягкости. Слегка дрожащая рука поднялась, и Элири, как заворожённая, следила за ней взглядом. — Это… — он прикоснулся пальцами к белому куску кожи, — это наша земля. Иди вдоль реки в горы. На одном из склонов найди сначала пень — всё, что осталось от огромного дерева, поваленного молнией. — Элири кивнула; она видела его. — Дальше по пути вверх ищи место, где много лет назад были оползни. Оттуда начинаются уже сами горы. — Она кивнула опять. Их она тоже видела во время охоты. — Оставь реку и дальше иди так, как показано на карте.

Его пальцы замерли на полоске кожи. Он помолчал, переводя дыхание, и во время этой паузы оба услышали звук. И поняли, что он означает.

Фар Трейвелер выругался.

— Она едет, эта приставала. Тебе нужно уходить.

— Я не оставлю тебя умирать в одиночестве. — Элири бросилась к окну. Далеко внизу на дороге крошечный красный автомобиль с трудом одолевал склон. Элири схватила ключ и выбежала во двор. Торопливо заперла ворота и вернулась в дом. — Если мы будем сидеть тихо, она подумает, что нас нет.

Старик еле слышно рассмеялся:

— Только не эта женщина из чужого народа; она вечно сует нос во все щели. Запертые ворота ненадолго спасут нас от неё. Тебе известны их обычаи. Стоит ей увидеть меня таким, и она увезёт тебя туда, откуда уже не выбраться. Ты должна бежать, дитя моё. Беги как можно быстрее и дальше, только тогда ты не попадёшься ей в руки. Спасти тебя может лишь путь.

Элири вскинула голову:

— Я не оставлю тебя умирать в одиночестве.

— Я не собираюсь умирать в одиночестве, — негромко сказал старик. — Принеси мои лук и нож. И боевую краску, которую я приготовил.

Элири выбежала и вернулась, выполнив его просьбу. Присев на корточки, она не сводила взгляда со старика. На лбу у него выступили крупные капли пота; чувствовалось, каких громадных усилий стоило ему подняться с постели. Элири заметила это, но не произнесла ни слова. Он жил как воин; ясное дело, и умирать ему следовало как воину. Стянув набедренную повязку, он медленно надел штаны из оленьей кожи. Раскрасив лицо, взял в руки оружие, направился к двери и вышел наружу. Поднял взгляд горящих чёрных глаз на солнце, посмотрел вниз. Красный автомобиль на дороге был уже близко.

Старик негромко запел. Песнь смерти своего народа. Закончив первую часть, он повернулся к Элири и взмахнул рукой. В чистый воздух вознеслась ещё одна песнь. Благословение воину на его долгом пути. Благословение Ка-дих и племени. Потом старик в последний раз устремил взгляд на горы и продолжил песнь смерти. Голос его крепчал по мере того, как он перечислял свои подвиги и молился о том, чтобы вечность приняла его как воина. С последним неистовым восклицанием он шагнул вперёд.

Элири изумлённо открыла рот — казалось, фигуру старика внезапно охватило пламя. Создалось впечатление, что вокруг дома захлопали огромные крылья. Фар Трейвелер безжизненной массой медленно опустился на землю. Вокруг Элири волнами плыло тепло. Оно несло в себе приветствие воину, вернувшемуся домой, и успокаивало ту, которую он оставил после себя. Она смиренно склонила голову. Все хорошо. Прадед, которого она любила всем сердцем, отправился в свой последний поход. Перед Элири тоже лежал долгий путь — путь, ставший его последним даром. Красный автомобиль приближался к последнему повороту дороги перед их домом. Примерно через десять минут он будет у ворот. Элири вспомнила ненависть своего дяди, побои, презрение к ней как к квартеронке. Лучше умереть, чем вернуться туда. Она стиснула зубы и с внезапным приливом силы, который показался бы невозможным тем, кто не знал её, подняла тело старика и внесла в дом. Мягкими, ласковыми движениями устроила его на постели, положив рядом лук и нож.

Автомобиль смолк, остановившись перед воротами. Послышался голос, ворота затряслись под ударами. Элири сунула карту в сумку, приготовленную для неё стариком. Проверять, что там ещё, времени уже не было. Наверняка, он знал, что именно может ей понадобиться. Она поцеловала впалую щеку. Голос снаружи позвал снова, более настойчиво. Элири горько улыбнулась. Фар Трейвелер был прав относительной этой женщины. Она не из тех, кто уходит с пустыми руками.