Ксения Лазорева - Точка бифуркации

— Так я и знал, все это дело слишком утомительно, — простонал Кальвин. — Может, нам лучше спрятаться в библиотеке? Я бы мог работать ночью, помогая старому…

Второй удар веера заставил Кальвина рухнуть лицом на стол.

— Вот что помешает говорить глупости. Все в порядке, это частное дело, — последние слова Гвен были адресованы хозяину гостиницы, который начал проявлять к их столику повышенный интерес. — Говоришь, у нас большие проблемы? Что ты имел в виду? Ведь не только то, что нам будет нелегко покинуть пределы Астала?

— Вы наверно ничего не знаете, — кивнул Лиисан, — но день назад король Валентайн объявил набор в интернациональную армию Астала. Он предложил всем, кто прибыл из других стран, и даже простым гражданам вашей страны вступить в новую армию. И такие же указания были отданы командующему всей армией генералу Кольбейну. И еще, похоже, что–то готовится в отношении Риокии и Ксанады. Точнее мне не известно. Ведь я всего лишь мелкая сошка, и у меня нет таких конфиденциальных сведений. Как бы не получилось, что, покинув пределы Астала, вы попадете в новую ловушку. Вот почему я настоятельно советую вам обоим поторопиться и направиться прямиком в Срединные страны.

— Интересно, каким образом, если большую часть времени нам придется прятаться по кустам, пропуская очередные отряды, посланные за нами… — пробормотал Кальвин, но Гвен продолжила:

— Интересные сведения, они могут быть нам полезны. Спасибо.

'Спасибо?' Кальвин, должно быть, ослышался, но Гвен и правда произнесла это слово. Значит ли это, что она принимает ситуацию настолько серьезно? Отчего–то в этот момент, даже услышав такую ужасную новость, сам Кальвин ощущал легкую сонливость и равнодушие. Как будто он предполагал нечто подобное. Или нет, словно он знал, что это точно произойдет. Нечто настолько ужасное, настолько жестокое и пугающее, как то, что его лучший друг, его друг с ранимой и теплой душой, который ненавидел причинять боль другим, решит объявить всеобщую мобилизацию.

Война? Разве он не дал клятву, что, пока он на троне, никаких войн больше не будет? Отчего–то именно этот факт пугал больше всего. Что заставило этого мягкосердечного, чрезвычайно доверчивого и слишком доброго короля, в чем–то наивного и по–детски непосредственного, отдать такой ужасный приказ? Казалось, что все, что он услышал, было каким–то странным, исковерканным сном, в который не хотелось верить, зная, что по пробуждению он все равно останется сном. Но слова Лиисана не были сном. И если они оказались правдой или даже частью правды, хотя бы сотой долей правды, Кальвин действительно растерялся, по–настоящему растерялся. Он не знал, что сказать, оказавшись перед лицом этого факта, этого простого факта.

Война? Но с кем? Против кого? Сай, глупый, ну зачем тебе это? Разве не достаточно было просто жить в этой прекрасной стране, что ты создал? Ты, кто приютил у себя всех этих несчастных, бежавших от тех же ужасов войны, ты, кто приказал открыть Академию Наук, ты возродивший страну из руин после последней войны с Риокией, ты, который не спал ночами и падал без сознания от усталости… Неужели все это ты решил перечеркнуть одним росчерком пера, для чего? Для чего ты делаешь все это, Сай?! — вот, что хотелось крикнуть Кальвину в этот миг в лицо друга. Но его лучший друг теперь оказался в десятках милях к югу, недосягаемый и неприступный. И отчего–то Кальвин осознавал всю важность одного неоспоримого и ужасающего факта — вернуться, даже если он захочет, прямо сейчас, он не сможет.

Он не сможет даже приблизиться к королю Астала. Их разделяли всего лишь несколько десятков километров и городские стены. Но сейчас это расстояние выглядело непреодолимым. Почему, ну почему в тот раз, в тот последний раз, когда они говорили в подземелье, он не задал один–единственный вопрос? 'Что случилось, Сай?' Или: 'Могу я помочь тебе?' А может: 'Что за проблемы у тебя?' Хотя бы задать эти простые вопросы. И быть может, тогда все изменилось. 'Да нет, кого я обманываю?' — думал Кальвин. В тот миг он разговаривал не с Саем. И хотя тот некто выглядел как его лучший друг, он им не являлся. У его друга не было светящихся золотом глаз, он бы никогда не направил меч в его грудь. Хотя… 'Сай, кого я обманываю? Все это время, пока мы с Гвен странствовали по твоему приказу в поисках Предметов залога и заклинаний, ты жил собственной жизнью и ты делал собственный выбор ежедневно. Я даже представить не могу, кому или чему тебе приходилось противостоять. Какое у меня право судить тебя? Но знаешь, Сай… если ты столкнулся с чем–то, что оказалось сильнее тебя и теперь попал в неприятности, думаю, как твой друг, я все еще обязан помочь тебе. Хотя пока и не знаю как. Пусть сейчас я не могу вернуться и попросить рассказать обо всем, что тревожит тебя, но обещаю, что больше не стану убегать. Даже если сейчас я отступлю, обещаю, что вернусь, как только смогу. Но, Сай… есть одна вещь, которую я не могу сделать для тебя — позволить, чтобы ты убил меня, прежде, чем я смогу помочь тебе'.