Ольга Хараборкина - Гнев гор (СИ)

Но вместо того, чтобы ответить на вопрос, я задала свой:

— Зачем ты стер мне память?

— Не стер, Ярогнева, просто спрятал.

— Разница невелика. Или же для твоей совести этого достаточно, если так, то ты меня разочаровал, — глухо произнесла я. — Зачем?

— Для твоего блага.

— Уверен, что для моего? Может для своего? И чем твое благо важнее благо моей семьи?

— Теперь твоя семья — это я, — рявкнул гном в ответ, по комнате разнесся звук ломающейся древесины. Кресло не выдержало ярости воина.

— Моя семья это те люди, которые любят, уважают и ценят меня. Я живу для них, они для меня. Моя семья никогда бы не покусилась на самое главное, что есть лично у меня — свободу выбора, — все это я произнесла на одном дыхании.

— Ты мне нужна, — проскрежетал гном. Эта фраза далась ему с трудом.

— Как наркотик? — горько спросила я. — Твой источник поет рядом со мной, а Великая Мать уронила слезы, чтобы у тебя были наследники. Где здесь место для моих желаний?

— Ты думаешь я этого хотел?! — взревел гном, в следующий момент кресло врезалось в стену над моей головой. Сила удара была такова, что оно разлетелось на части. Я ели успела откатиться в сторону, чтобы не быть придавленной спинкой. В следующую секунду гном оказался рядом со мной, схватил меня за плечи и приподнял. Вот теперь мне стало по — настоящему страшно: глаза Айрдгала отливали золотом, а вместе с заострившимися чертами лица и удлинившимися клыками — это было жутко.

— Что же ты творишь, Ярогнева? — глухо спросил он, а потом уткнулся лицом мне в шею.

— Я? Ты думаешь, я была счастлива, когда в мой тихий мирок ворвался ты и разрушил его.

— Знаешь, сокровище, зверя никогда нельзя провоцировать, — хрипло произнес он. После чего я почувствовала его клыки на своей шее. Он будто примеривался, но в последней момент вместо укуса мне подарили поцелуй. После таких ласк остаются синяки.

— Страх. Воин, я не боюсь тебя.

— Вызов, — тихо промурлыкал он и его губы переместились к моему уху. Ласково обведя губами его контур, а после, нежно прикусив мочку, прошептал: — Все во мне требует призвать тебя к покорности, сокровище мое.

Я попыталась вырваться, но куда там. Он только сильнее сжал руки.

— Прекрати, Ярогнева! Я не контролирую себя, — а потом, чтобы не размениваться на слова, заткнул мой возглас протеста самым действенным образом. Меня не целовали, меня клеймили, показывая, кто здесь хозяин. В какой‑то момент поцелуй стал с привкусом крови. Айрдгал бессовестно укусил меня за губу.

Обманывать себя последнее дело. Я себе лгать не стану. Целоваться с гномам в жизни, а не во сне, было во стократ лучше и острее. В какой‑то момент зверь в нем успокоился, и он оторвался от меня. Я же потянулась вслед, прося добавки.

— Ведьма, что же ты со мной делаешь? — прохрипел он и вновь склонился, но я отвернулась. Слово "ведьма" отрезвило меня не хуже ледяной воды. Слишком многое оно принесло с собой из глубин памяти. Оливер Хос. Вот уж о ком я не хочу вспоминать.

— Не надо, — тихо попросила я Айрдгала.

Он с мукой в голосе произнес:

— Ты даже не представляешь себе, Ярогнева, каково быть рядом с тобой и сдерживаться. Моя магия и мой зверь желают сделать тебя своей. Великая Мать увидела в тебе мою судьбу.

— Чего желаешь ты сам? — спокойно спросила я. — Твоя душа?

— Я…

— Нет, Айрдгал, душа, не разум, — допытывалась я, заглядывая в его глаза, из которых уже ушло звериное безумие. Сейчас я видела перед собой растерянного мужчину. Он не знал, что ответить мне. Я решила помочь ему:

— Что ты испытываешь ко мне кроме зова источника, звериной жажды обладания и покорности выбору богини? Что твоё? Настоящее?

— Ты меня раздражаешь, — с потрясающей честностью ответил Айрдгал. У меня невольно вырвался смешок. — Твое вечное сопротивление выматывает меня не хуже, чем собрания Совета мастеров. С другой стороны мне нравится, что ты такая: мне с тобой интересно. Ты живая.

— А… — мой взгляд метнулся к ногам. Меня волновал вопрос, который тревожит любую женщину независимо от возраста. Внешность.

— Шрамы? Поверь, сокровище мое, когда ты у меня в руках, я меньше всего думаю о них. Хотя порой мне хочется сделать очень больно тому, кто так живописно украсил твои ножки, — его руки на моих плечах сжались чуть сильнее. — Хотя должен признать, ты не красавица.

— Спасибо, — попыталась ровно произнести я это слово, но судя по лукавому блеску в глазах гнома, мне не удалось. Все‑таки странные мы существа женщины: так стремимся узнать правду, а когда нам ее говорят, обижаемся.