— Марту не видел?
— Видел, сэр, — почти провозгласил мажордом.
— Где?
— Она пробежала по лестнице наверх, куда-то на галерею.
— Черт! — не стал оригинальничать Фредерик и сорвался с места, чтоб нестись на галерею.
Поднявшись по лестнице, он свернул в боковую дверь, которая вела на внешние террасы. Лицо приятно обдало ночным душистым ветром, но он лишь мотнул головой, всматриваясь в темноту.
— Марта! Не смей! — выкрикнул, увидав тонкую фигуру, стоявшую на парапете.
В эту же секунду увидал, как возник просвет между носками фигуры и парапетом — она прыгнула. Быстрее ветра метнулся к девушке. Но получалось медленно, боже, как медленно! Он тоже прыгнул, мощно оттолкнувшись ногами от пола. Перелетая через парапет, одной рукой ухватился за его край, другой — успел поймать уходящую вниз Марту за щиколотку.
— Есть! — провозгласил, будучи доволен своей скоростью и ловкостью.
Но одно дело — поймать, и совсем другое — удержать, вытащить и себя, и девушку, которая, похоже, была в обмороке, из такого довольно неловкого и опасного положения. Перед глазами мелькнул мощеный крупными плитами двор. «Если упадем, головы — вдрызг», — пронеслась мысль.
— Раз-два, — превозмогая боль в натянутых до невозможного мышцах, Фредерик, стиснув зубы, принялся раскачивать Марту, что безжизненно висела головой вниз.
Звать кого-нибудь на подмогу он не желал: не хотел, чтоб были потом лишние разговоры.
— Раз-два! — Он продолжал все сильней раскачивать, но и пальцы опасно заскользили. — Ну же!
Оскалившись и зарычав, он подкинул-таки Марту обратно на парапет, уцепился уже двумя руками за его край и перевел дух. Подтянулся, перепрыгнул к девушке.
— Ну же, детка, приди в себя, — похлопал по ее щекам, которые были мокрыми от слез.
Марта открыла глаза и тут же уцепилась за него мертвой хваткой. Ее колотило, словно на дворе был не май, а январский мороз.
— Тише, тише, — зашептал ей на ухо Фредерик, поднял, словно ребенка на руки и быстро зашагал в коридор, оттуда — на жилую половину. — Вот же глупая. Что ж ты задумала, детка?
Она не отвечала. Прятала лицо у него на груди и так стискивала пальцами куртку, что ткань трещала.
Фредерик не знал, какую комнату она занимает, потому внес Марту в свои покои, хотел опустить на диван в кабинете, но девушка не отпускала его. Пришлось сесть самому, держа ее на руках.
— Воды? — спросил.
Марта кивнула.
— Тогда — пусти. — Он говорил шепотом и очень мягко.
Она снова кивнула, но рук не разжала. Фредерик только вздохнул, но освобождаться не стал. Даже наоборот, крепче прижал к себе девушку. А ее вдруг заколотило сильней — вырвались наружу рыдания.
Фредерик не успокаивал. Только стал покачивать ее, как горюющего ребенка. За окном успокоительно светила почти полная луна, мерцали звезды. Он вновь вздохнул.
Сколько прошло времени? Наверное, много. Это не имело значения.
— Маленькая, глупая девочка, — зашептал Марте Фредерик, осторожно и нежно. — Что ж ты надумала? Там внизу — камни, боль, темнота. Тебе это надо? Тебе жить надо. Маленькая, глупая девочка...
Она плакала, вымачивая его куртку горькими слезами.
— Умница, вот так, — одобрял Фредерик. — Поплачь — станет легче. И больше, прошу, так не делай. Жизнь не для того, чтоб ты ее сама обрывала.
— Простите, простите, — зашептала Марта. — Глупо, как глупо...
— Конечно, глупо. — Фредерик взял ее поудобнее, а она с готовностью свернулась калачиком в его руках, словно у отца или старшего брата, успокаиваясь от звука его голоса. — Представь, что бы мне пришлось говорить Гарету. Он ведь завтра утром первым делом тебя позовет, детка. Ты ему нужна.
— Нужна, — эхом повторила Марта. — А вам? Вам я нужна?
— Конечно. — Он доказал слова делом, прижав ее к себе еще крепче и поцеловав в щеку. — Разве я говорил, что нет?
— Нет.
— Вот видишь. — Фредерик улыбался. — Почему ты тогда на такое решилась?
— Мне так было больно, так больно. — Она вновь заплакала. — И сейчас больно.
— Понятно. — Он вспомнил свою боль, которая уже стала привычкой. — Пройдет, все пройдет.
Она подняла на него глаза. Темные, мерцающие, умоляющие.
— Все пройдет, — повторил Фредерик и добавил: — Только опять прошу: никогда больше так не делай... Я тебя люблю.
Марта все поняла. И Фредерик не лгал ей. Он любил ее так, как сказал даме Ванде: как «верного друга и хорошего человека». Именно это и поняла Марта.
— Я буду рядом с вами?
— Конечно, детка.
Читать дальше