Симона Вилар - Чужак

Все произошло так стремительно, что пришедшей в себя Карине показалось, будто и не было ничего. Но рядом лежали окровавленные тела насильников, а Торир чистил о снег лезвие ножа.

Карина глядела испуганно и удивленно. Потом вздохнула нервно и кинулась к спасителю, обняла за колени.

— Верной рабой тебе буду, умру за тебя!.. — Захлебнулась слезами.

Торир погладил ее по разметавшимся черным волосам. Не мог себе объяснить, зачем развернул коня, отмахнулся от твердившего что-то волхва и поскакал по следу, пока не увидел их. Тогда все помутилось в голове от злобы. Глупо повел себя, но не жалел. Хотя и понимал, что нарушил зарок посланника — не вмешиваться в местные дела. Поэтому, когда следом за ним из леса появился проводник, Торир только пожал плечами на его осуждающий взгляд.

Проводник сначала только смотрел. Потом скинул на снег переметные сумы для гостя и медленно поехал в лес. Исчез в чаще.

Торир повернулся к Карине. Она все еще вздрагивала от плача. А он вдруг заметил блеск серебра у нее на шее. Ишь какое!

Карина заметила его взгляд и, сняв сверкающее монисто, протянула ему. Но варяг отвел ее руку.

— Оставь. Скажи лучше, не лгала ли, обещая, что можешь провести меня? Мне в град Копысь на Днепре надо.

Она, наконец, взяла себя в руки.

— Раз говорила, значит, проведу.

— Тогда не мешкай. Чем скорее уедем от Елани, тем лучше.

Торир проснулся внезапно, как от толчка. Он узнал это заполонившее душу чувство. Вернее, предчувствие, точнее — уверенность. Что-то должно было случиться. Еще непонятное, это чувство подсказывало беду. Дар богов — как пояснили некогда воспитавшие его волхвы. Если бы он остался с ними, они научили бы его управлять этим чувством, видеть опасность, даже предотвращать ее. Но на это ушли бы годы, а он не мог тратить на это жизнь. И он ушел от волхвов, почти бежал. И все, что он теперь умел, чему научил его опыт — это предчувствие того, что надо уходить, бежать от того места, куда шла беда.

Торир осторожно снял с плеча головку спящей Карины. Приподнявшись, огляделся. Они лежали в боковуше большой крестьянской избы, где определились вчера на постой. Вокруг спали люди, слабо рдела каменка. Тепло и тихо. А ощущение надвигающейся опасности было столь сильным, что хотелось взвыть. Но откуда же грядет беда? Ведь впервые за последние дни, после долгого переезда через чащи, Торир позволил своей проводнице заехать в это селище огнищан-общинников. Они уже были близко от Копыси, и Ториру понадобилось, чтобы из села выслали на капище около града гонца с весточкой о нем. Селяне выполнили его наказ, но только после того, как Карина приказала, К негаданной попутчице варяга здесь отнеслись с почтением, даже старейшины местные ее приветили. Рассказывали варягу, какую силу она имела при Боригоре, как слушал прежний князь свою разумницу жену. И ведь именно оттого, что она была с Ториром, и приняли их столь приветливо. А чего бы не принять, раз мора в здешних краях не было, а волхвы уже праздничную седмицу Масленицы объявили, когда люди перестают хмуриться, веселятся, пекут круглые, как солнце, блины и потчуют ими гостей.

Но то, что приближалось сейчас, в последний час ночи, не было добрым. Торир это чувствовал и не мог больше ждать, Он вскочил, стал трясти Карину Она лишь сонно улыбнулась. — Что?

— Вставай. Уходим.

Кое-кто проснулся от их возни. Хозяйский отрок-холоп послушно пошел седлать игреневого, спрашивал, куда это гости ни свет, ни заря торопятся. У Торира даже мелькнула мысль — не предупредить ли приветливых огнищан? Но времени уже не оставалось.

Варяг понял это, когда они отошли в лес. Он шел пешком, ведя на поводу Малагу, а Карина, сонная, сидела в седле. Она же первая и услышала это. Не он. Он был занят, продираясь сквозь подлесок, утопая в сыром после недавних солнечных дней снегу. — Торша. — непривычно звонко окликнула девушка. Он замер. Оглянулся. Сзади в селении — крики, мелькание огней, громко заржала лошадь. Потом загорелось что-то.

Торир живо представил себе, как носятся верхом темные всадники, кидают на соломенные кровли горящие факелы, как те выбегают полусонные, ничего не ведающие люди и тут же падают под ударами острого булата. Его предвидение подсказало ему это. А Карина и так поняла.

— Там беда, Торша. Вернуться бы.

— Зачем? Помочь все равно не сможем.

И пошел прочь. А на душе скверно сделалось. Ведь как приветливо их приняли в селении, последним поделились.