Анна Чарова - Магия страсти

Хотелось ответить: «Пусть подождут», но я встала и зачем-то пошла за ним в уже знакомый зал заседаний, села на стул, поставленный напротив господ присяжных заседателей, толстый маг прошаркал ко мне, протянул прозрачный шар, почти такой, какой был у Саяни.

Итак, надо рассказать правду, сведя свою вину к минимуму, потому что впереди лучиком надежды замаячил Изначальный дом. На Арлито лучше не рассчитывать — непонятно, что у него в голове, но разве я не справлюсь сама? Разве не случались более странные вещи?

Итак, детектор реагирует на ложь, но если умолчать о некоторых фактах, маги ни о чем не догадаются — они не могут залезть мне в голову, на меня магия не действует. Единственная беда — наводящие вопросы, потому надо побольше говорить, уводить их в сторону. Если они узнают, что у меня была пластина местного дьявола и я спрятала ее, то меня казнят, и Арлито заодно. Почему-то за мага-недоростка я волновалась больше, чем за себя. Мне-то что? Самое дорогое я уже потеряла.

Хитрый лис Йергос с любопытством смотрел на меня. То ли он близоруко щурился, то ли от природы у него были узкие глаза, и казалось, что он взирает насмешливо.

— Вы готовы, Вианта? Или… как вы говорили, вас звали раньше?

— Ольга.

— Как к вам обращаться теперь?

— Неважно, как больше нравится.

— Хорошо. Представьте дверь…

Я позволила себе неслыханную дерзость и прервала его:

— Знаю, уже имела счастье работать с таким… эээ… магическим предметом. Все, готова, спрашивайте.

— Вы заключили сделку с Незваным?

— Если отвечу «да», то это будет ложь. Я не знала, кто передо мной. Давайте расскажу все по порядку, а вы потом зададите наводящие вопросы.

— Начинайте, — кивнул Йергос.

Вдохнув и выдохнув, я начала рассказ с того дня, как меня бросил Эд. Сделала отступление о своем мире, но Йергос вскинул руку:

— Стой! Нам этого знать не следует. Дальше.

Когда я дошла до момента, когда неизвестный (читай — Незваный) предложил мне избавиться от болезни, маги зашептались — пришлось ненадолго замолчать. Йергос попросил коллег затихнуть, и я продолжила, еще раз напоминая, что не знала, с кем говорю, думала, это какой-то блаженный. Про поцелуй я только заикнулась, но Йергос перебил вопросом:

— Подождите. Вы утверждаете, что Незваный поцеловал вас насильно. — Он с подозрением уставился на шар в моих руках, который за все время разговора не изменил цвет ни разу.

— Именно. Притянул меня к себе, поцеловал, и я провалилась в черноту, а очнулась уже в этом теле.

— Это невероятно! — воскликнул толстяк. — Исправны ли Уста правды? Как тебя зовут? Ответив, солги.

— Прасковья Васиссуальевна, — брякнула я, и шар налился багрянцем. — Видите? Я ни в чем не виновата, и Саяни я не убивала.

— Видим, — ответил толстяк мрачно и затарабанил по столу пальцами-сардельками.

Ну и человек! Просто гора жира. Шеи нет, щеки до плеч свисают, глаза заплыли. Неужели трудно себя в порядок привести? Или ожирение — его плата за магический дар?

Аккуратно стриженный маг арийской внешности поднялся и проговорил:

— Мое мнение: смешение миров недопустимо, это может привести к плачевным последствиям. Как бы нам ни было жаль девушку, мой вердикт — смерть.

— Спасибо, вы очень великодушны, — пробормотала я.

Странно, но сейчас я не ощущала себя подсудимой, как будто не моя судьба решалась, а стороннего человека. Равнодушие. Опустошение. Усталость. Приговорят к смерти? Пусть.

— У меня просьба. Если вы решите меня убить, сделайте это не больно, хорошо?

Ариец сел, посмотрел на меня без выражения. Заговорил сидящий вторым крепыш с квадратной челюстью:

— Согласен. Это существо из другого мира, неизвестно, какие знания оно принесло. Оно может очень нам навредить, не желая зла.

Разумные аргументы. На их месте я бы себя казнила, но справедливо ли это в их представлении? Арлито, все время молчавший, вступился за меня:

— Вианта Эльрих — одна из последних богорожденных, это тело принадлежит богорожденной, ее нельзя убивать, тогда и правда будут страшные последствия.

Тоже весомый аргумент.

— Вы считаете справедливым то, что со мной случилось? Вдобавок ко всему я потеряла человека… двойника человека, которого любила в том мире. На меня много раз покушались, а я ведь не знала, что Незваный — воплощенное зло, не знала, что мне предстоит. Не слишком ли для одного человека?

Толстяк тряхнул щеками и сказал:

— Арлито прав. Богорожденных нельзя лишать жизни.