Денис Чекалов - Гончие преисподней

После этого он вернется в подземную могилу, где будет спать до тех пор, пока новое зло не заставит его подняться.

Наемник медленно отступал назад, сотворяя перед собой защитные заклинания.

– Кто это? – спросила Франсуаз.

– Тот, кому понравится тебя убивать, – сказал я.

Мягкие, шелковистые волосы стекали с плоской лошадиной головы. Крепкая конская шея переходила в узкие, согнутые плечи, покрытые слизистой кожей. Руки были такими тоненькими и слабыми, что казались уродливыми косичками.

Впалая грудь топорщилась двумя небольшими сосками, и невозможно было понять, мужчина то или женщина. Под ними раздувался пухлый живот, шесть жировых складок налезали друг на друга и низко свешивались над пахом, заменяя одежду.

Ноги у существа были тонкие, птичьи, но заканчивались худыми человеческими ступнями. Вместо хвоста темнела черно-желтая гузка осы, из которой то появлялось, то пряталось снова ядовитое жало.

Страх сухими пальцами сжал воину горло, выдавливая из него мокрый всхлип, – так огр выжимает мозг из головы человека, чтобы лился через глаза прямо в рот людоеду.

Наемник схватил ожерелье из зубов дракена, висевшее у него на шее, и резким движением порвал золотую нить. Белые кусочки кости посыпались вниз сухим мертвым снегом.

– Orria gorn sutterium, – произнес человек.

Зубы, оброненные им, застыли в воздухе, не коснувшись земли. Они дрогнули, словно щепки, замершие на поверхности безмятежной воды и вдруг потревоженные ветром. Затем стали подниматься, остановились на уровне груди воина, сложившись в защитную руну.

Тварь по-птичьи ударила по земле лапой, подняв тучу песка. Ее тоненькая рука поднялась ко рту, и тупые лошадиные зубы перекусили вену.

Мутная кровь заструилась из раны, орошая камни, потом свернулась в тонкий тугой жгут и яростно хлестнула по костяным символам, что вздрагивали перед человеком.

Руна рассыпалась, и зубы дракена, разом вдруг потемневшие, упали на землю, сложившись в символ смерти. Верхняя губа чудовища приподнялась, и глухое ржание вырвалось из смрадного рта.

Жировые складки на его животе зашевелились. Они отгибались, поднимались вверх, словно жабры, открывая широкие щели, из которых сочился гной.

Из этих отверстий показались жилы. Они высовывались над краем гнилых провалов, ненадолго замирали, размазывая темную слизь, и кончики их подрагивали, похожие на головы змей.

Десять или двенадцать отростков выстрелили в человека, глубоко погрузившись в его тело. Сначала белые, они стремительно темнели и пухли, высасывая свежую кровь и перекачивая ее в брюхо чудовища.

Кожа воина начала стремительно бледнеть, он бы рухнул наземь от боли, но напряженные стебли не давали ему сделать это. Все новые и новые трубки впивались в его тело, пока между ним и монстром не выросла толстая, подрагивающая бахрома из артерий.

Когда человек наконец упал, он почти ничего не весил. Вся влага, хранившаяся в его теле – в крови, костях, внутренностях, – перелилась в пухлый живот чудовища.

С мокрым всхлипыванием отростки стали отделяться от его кожи и втягиваться в брюхо монстра.

Франсуаз резко рассекла воздух кинжалом.

Там, где просвистело острие меча, раскрывалась рваная рана, начавшая истекать кровью. Алые струи чертили перед демонессой охранное заклинание, и с каждой новой каплей слова его менялись.

Чары взывали то к магии смерти, то к волшебству жизни. Каждый из шести первоэлементов вспыхивал и гас, – и существо замерло, с ненавистью глядя на девушку. Тварь поняла, что ее смертельные щупальца не смогут преодолеть этой зашиты.

Монстр, вскинув голову, издал протяжный вой. Его волосы, только что темные и шелковистые, в один момент поседели, стали ломкими и осыпались с головы, покрывшейся паутиной морщин.

Я шагнул к нему, и мифриловый топор взлетел в моих руках, словно холодные крылья, которые я обрел на долю мгновения. Три руны – Зла, Ночи и Разрушения, начертанные на полумесяце лезвия, – на мгновение потемнели, потом вспыхнули багряным огнем.

Тяжелый клинок врезался в голову твари, рассекая ее от уха до уха. Длинные девичьи волосы взмыли вверх, окрашенные горячей кровью.

Магический щит, трепетавший перед демонессой, пришел в движение. Он устремился к чудовищу, накрыл его и размазал по земле. Паладин кричал. Он не мог поверить, что настало время умирать.

Девушка резко опустила руки.

Холодные камни, один за другим, начали снижаться. Тяжелые булыжники опускались на еще живое чудовище, с каждым ударом лишая его надежды спастись.